На все мои попытки растормошить, разговорить отделываешься невнятными фразами — про то, что у вас скоро важная игра с историками, что в этом году — госы, что собираешься утроиться после них на работу и хочешь поднабраться опыта, зависая в компьютерном классе. Я долго не могу понять, что происходит. Но уже не пытаюсь себя убедить, что мне причудилось то, как ты на самом деле ко мне относишься. Я точно знаю — не причудилось. Я знаю. Ты влюблена в меня. Или… была влюблена.
Вот когда я осознала гипотетическую возможность прошедшего времени по отношению к твоим чувствам ко мне, да не просто прошедшего — прошедшего совершенного, Past, мать его, Perfect! — вот тогда я испугалась до того самого грубого выражения.
Но даже в этот момент я пыталась рассуждать здраво. И чем больше я пыталась рассуждать здраво, тем херовее мне становилось.
Сколько ты уже влюблена в меня? Полгода, год или все два? Я не знаю! Но ясно одно — ты была совершенно уверена, что это абсолютно невзаимно и бесперспективно. Более того, я сама была в этом уверена. До недавнего времени.
И надо быть совершенным мазохистом, чтобы в такой ситуации пестовать свои чувства. Рано или поздно ты должна была это понять. Или от безнадежности это стало происходить само собой. Или я, своим безобразным поведением, своими рассказами о том, как мне хорошо с Антоном, довела тебя до этого. Или — все вместе. Но все было очень похоже на то, что твоим чувствам ко мне пришел конец. Или — на то, что ты быстрыми шагами двигаешься в этом направлении.
У меня под ногами разверзлась бездна. Я умирала. Не пыталась проанализировать свои чувства и понять, что со мной происходит и зачем мне это нужно. Несколько дней я просто распадалась на мелкие кусочки, пытаясь смириться с этой мыслью. Что ты — просто моя соседка по комнате Дарина. Не смогла. Или — не захотела. И поэтому решила — будь что будет. Но я должна знать, как ты самом деле ко мне относишься. Я не могла ждать, тем более — молча страдать, как ты. И поэтому решила — спросить прямо. Ну, или, не совсем спросить…
* * *
Восемь. Тебя нет. Половина девятого. Тоже нет. В девять убираю обратно в холодильник шампанское, гашу свечи. В девять с четвертью зажигаю обратно свечи, потому что при электрическом свете сидеть тошно, в темноте — страшно и… нелепо.
Ты пришла в двадцать минут десятого.
Смотришь в немом изумлении на антураж комнаты — свет выключен, на подоконнике и на столе — горящие свечи. Накрытый стол. И я — нарядная и красивущая.
Устало бросаешь спортивную сумку на пол.
— Лера! Какого хрена не предупредила?