А потом ты встаешь, обходишь стол и останавливаешься рядом со мной. Поднимаю голову, чтобы видеть твое лицо. Еще успеваю подумать о том, как это неудобно — сидящей мне смотреть, запрокинув шею, на стоящую, да еще и на каблуках, тебя. А потом…
Ты опускаешься? Падаешь? Нет, ты рушишься, обрушиваешься на колени, на пол, рядом, лицом — мне в колени, руками — мне за спину. И я чувствую, как тебя колотит, сотрясает крупная дрожь. Мое ледяное давешнее спокойствие превращается в ледяной же ужас. Что с тобой, Даренька? Дрожащими пальцами — в твои волосы, погладить тихонько. Как же тебя… Трясет, как в ознобе…
— Даря… Дарюшка, что такое? — плечи под моими руками ходят ходуном. — Ты плачешь?
Поднимаешь голову. Медленно. Глаза твои блестят, но слез нет. И губы… губы двигаются. Ты пытаешься что-то сказать. Но… губы двигаются, но ни слова с них не срывается. Мне становится страшно.
— Даря? Что ты хочешь сказать?
Ты неожиданно всхлипываешь. И говоришь, хрипло:
— Неужели ты думаешь, что я… — голос пресекается, ты сглатываешь, пытаешься продолжить, — что я… — опять пауза. Резко выдыхаешь, делаешь еще одну попытку: — Что я… — Губы твои начинают дрожать.
Боже мой, Даренька, что с тобой? И со мной что, заодно? Бьет та же самая дрожь. Подношу пляшущие пальцы к твоей щеке.
— Даря…
Перехватываешь мою руку, прижимаешься к ладони губами. И — как будто это придает тебе сил, произносишь на одном дыхании:
— Неужели ты думаешь, что я… хотя бы на одну минуту… на одну секунду… на одну… миллисекунду… на один гребаный миг… переставала любить тебя?! Все эти десять лет… каждую секунду… минута за минутой… час за часом… месяцы… годы… Я не переставала любить тебя!!!
Ты снова падаешь лицом мне в колени. И плачешь. Теперь — совершенно точно плачешь.
И по моим щекам текут слезы. И пустота в груди. И одна мысль в голове: «Вот ведь дуры… Даром что с высшим образованием обе, одна физик, другая — филолог. А как до главного дошло — просто непроходимые дуры…».
* * *
Ну не могу я так сидеть… Когда ты ревешь у меня на коленях. Неправильно, нельзя так. Попытка приподнять тебя за плечи проваливается — ты никак не хочешь расставаться с моей насквозь уже промоченной тобою шелковой юбкой. Тогда — чуть приподнимаюсь сама, ногой отпихиваю стул. Опа-на — и я уже на полу рядом с тобой.
— Даря…
Тебе приходится поднять голову. Красотка моя зареванная… Сама, наверное, не лучше…
— Дарюшка… — не могу удержаться, пальцами по твоей щеке, как тогда, перед нашим первым поцелуем, помнишь?
— Лер, — накрываешь мою ладонь своей. Голос твой хриплый, но неожиданно — твердый. — Ты же понимаешь?..