— Для вас не существует разницы между пятью кронами и пятью миллионами, — улыбается Карен.
Елена пристально смотрит на секретаря и не узнает ни ее, ни саму себя.
* * *
Оставшись одна, Елена осматривается вокруг. Она уже знает, что является руководителем управления экономики, от чего ее подчиненные далеко не в восторге. Ничего страшного. Она выпивает чашечку кофе, надкусывает печенье и снова смотрит на небо. Облака стали маленькими и вот-вот рассеются совсем.
Она думает о Йоахиме. Впервые за столь долгое время позволяет себе подумать о нем. Интересно, что он сейчас поделывает? Она вспоминает, как он напрягал спину, когда писал, его торчащие в разные стороны волосы, его постоянно жестикулирующие руки, глаза, полные желания работать. Она вздыхает. А он о ней тоже думает?
Ей следовало бы забыть о нем. Он был исключением в ее жизни, чем-то, стоящим за скобками. Его не было в ее планах. Фактически жизнь начинается для нее сейчас. Со временем все это — Эдмунд, дети, фирма — будет заполнять ее жизнь больше, вытесняя Йоахима. Она не может по-другому.
Елена стряхивает с себя эти мысли и допивает кофе. На стене висят фотографии в простых, но изящных деревянных рамках. Она встает и подходит ближе к снимкам. На одном из них изображено строительство фонтана перед их домом. Наверное, это еще шестидесятые годы, судя по одежде. Хорошо, что не она выбирала этот безвкусный фонтан: рыбки с дельфинами. Она понимает, что тогда их фирма начинала плавания по океанам и что ее отцу хотелось отметить это чем-то специфическим, бросающимся в глаза.
Елена переходит к следующим фотографиям: корабли у пристани. Это что, Фредериксхавн? Не там ли ее отец построил свою первую настоящую верфь? Корабли, о которые разбивают традиционные бутылки с шампанским. Открытие первого филиала в Сингапуре: Елена, тогда еще ребенок, сидит на плечах у отца. Вот еще они — где-то на Востоке. Елена садится на стул. Здесь столько истории, что трудно все переварить.
Нет, постойте-ка — она поднимается. Она кое-что заметила. Какие-то буквы. Елена снова изучает фотографии. Она в этом уверена, она что-то видела — то, что привлекло ее внимание среди самых старых, довоенных фотографий, тех, где все выглядят такими серьезными в красивой одежде. Так она это видит. Фотография с ее отцом: он позирует на набережной в Силькеборге. Совсем молодой. За ним виден корабль. Но это не то, что ее заинтересовало. Крайняя слева, на которой пять-шесть парней собираются разгружать баржу с лесом… а название баржи… Оно написано на борту, нижняя часть букв как раз касается темной воды, отражается в ней… «ирш». Мартин из школы дайверов написал слово «Кирш». Елена снимает фотографию, пытается рассмотреть ее. Первую букву не видно, но только внизу. Это не «К», это «Х» — и получается «Хирш». Елена снова задумывается над надписью на дайверской маске. Мартин писал быстро, все тогда происходило быстро. Может, она неправильно прочитала? Букву «Х» можно легко принять за «К». Может быть, там в действительности было «Хирш»?