Йоахим осознает, что она уже перестала говорить, а он все еще витает в своих мыслях. Она просто сидит и ждет, когда он расскажет, ради чего они здесь находятся. Но с чего ему начать?
Йоахим подыскивает слова, облизывая губы. Он начинает говорить о трупе Луизы, но видит, что нужно начинать с Елены. Приходится вернуться к самому началу этой истории и рассказать все. К счастью, кое-что Эллен прочла в газете — о том, что пропавшая наследница нашлась.
Во время своего рассказа он нервно посматривает на лицо Эллен. Опасение, что она начнет бурно реагировать — с агрессией или нервным срывом, — по-прежнему не дает ему покоя. Но не похоже, чтобы ее что-нибудь шокировало. Ни то, что он встретил другую, ни вся эта сумасбродная история с утратой памяти, заменой личности и обвинением в убийстве, ни ДНК, найденная этим идиотом Сперлингом… Постепенно в нем спадает напряжение, речь начинает литься свободнее, и в конце концов он подходит к причине, по которой пришел к ней. Карминно-красная краска на основе костного клея из пыточного подвала.
— Краска на основе костного клея, — повторяет Эллен, покачивая головой.
— Да, карминно-красная, — поспешно добавляет Йоахим.
Он допивает остатки вина в своем бокале и жестом просит официанта принести им еще по одному.
— Я больше не буду, — торопится отказаться Эллен, отъезжая на стуле чуть назад.
Йоахим настороженно смотрит на нее. Ну вот, сейчас начнется приступ бешенства. Сцены. Сейчас она станет такой, какой он ее знал. Она допивает вино из своего бокала и тянется за стаканом воды. Тогда она не пила вина, ничего не ела, все время жаловалась на недомогания и боли в самых невероятных местах. Действительно ли сейчас перед ним сидит та самая женщина, с которой он жил раньше?
— Тебе это о чем-нибудь говорит?
— О чем? Ты хочешь выяснить, знакома ли я с каким-нибудь художником-садистом, который сдирает кожу с женщин и раскрашивает ее красной краской?
Йоахим пожимает плечами.
— Может, это и звучит слишком упрощенно… но да. Что-то в этом роде, — подтверждает он, не сводя глаз с Эллен.
И тут — вот оно. Она улыбается, качает головой и отвечает: «Нет». Но уже так, как это хорошо знакомо Йоахиму. Когда Эллен лжет, она не сразу начинает говорить. Она всегда так делала. У нее острый ум, гораздо острее, чем у Йоахима, и на большинство вопросов она отвечает классически, как пулемет: быстро, обдуманно, ясно. Лишь когда лжет, она выжидает.
— Ты уверена?
— Ну, разумеется. Я твоего убийцу не знаю.
— Эллен, а есть ли кто-нибудь, о ком ты могла бы такое подумать? Вообще?