Елена выпрямляется, готовясь к всплытию, но Мартин берет ее за руку. Она должна следовать его темпу. Подниматься нужно медленно, несмотря на то что она сгорает от нетерпения представить это доказательство. Приняв вертикальное положение, она уж очень сильно задевает дно, и ее сразу же окутывает красный ил. Мартин исчезает. Она снова двигает ногами, чтобы подняться подальше от ила. И тут до нее доходит, что она что-то задела. Еще раз: ее нога ударилась обо что-то твердое, не такое, как этот илистый осадок.
Она отпускает руку Мартина и снова движется вниз, освещая дно фонариком. Из-за ила ей ничего не видно, и она осторожно начинает прощупывать это место. Здесь явно что-то есть. Мартин тоже погружается сбоку от нее, пытаясь схватить ее руку, но она роется в иле дальше. Она уже нащупывает контуры, Мартин работают рядом. Тут что, еще один труп?
Они прекращают рыть, ил начинает медленно оседать. Их взгляды встречаются. В глазах Мартина паника. Елена понимает, что им нужно подниматься. Но может быть, они нашли ту женщину-ныряльщицу?
Теперь им становится видно: да, это труп, но не женщина и не дайвер — на нем нет резинового костюма и никакого свинцового груза. Тело, которое сейчас уже четко видно, одето в форму, оно лежит спиной к ним. Это старая военная форма тех времен.
Мартин хватает Елену за руку, они должны всплывать. Елена в последний раз осматривает труп. Военная форма? Кто этот солдат? Голова повернута в сторону, на шее что-то блестит. Это солдатский жетон, качающийся в воде. Мартин крепко держит Елену за руку, решительно тянет вверх и не думает отпускать.
Елена роняет свой фонарь. Пока он падает, она вытягивает руку, насколько это возможно. Поспешно достает до головы, потом до шеи, хватает своими холодными пальцами цепочку с жетоном и тянет ее на себя через голову трупа.
Пока они поднимаются, она ощупывает четырехугольную металлическую пластинку, на которой явно чувствуется гравировка. Это имя солдата.
Йоахим моргает. Все как в тумане. Он снова моргает и полностью открывает глаза. В комнате так светло, что он даже не может сориентироваться. И вот он видит перед собой картину. Загадочную женщину. Это Луиза. Коллисандер затащил их наверх в мастерскую.
Рядом с картиной валяется рубашка Йоахима. Он висит с голым торсом, и его задранным вверх рукам невыносимо больно. Он пытается опустить их, но они настолько крепко привязаны, что, как бы он ни старался высвободить их, у него ничего не получается. Он пытается сглотнуть, но у него во рту что-то мягкое, вероятно, кляп. Это какая-то мягкая ткань, пропитанная его собственной слюной. Он предпринимает попытку выплюнуть ее, но она тоже крепко привязана. Повязка разделяет его челюсти так, что рот остается полуоткрытым, но сказать он ничего не может. Он поворачивает голову и видит сбоку от себя Эллен, связанную точно так же, как и он. Толстая ткань, стягивающая его запястья, надежно прикреплена веревкой к одному из железных крюков на потолочной балке. Над ними открытое небо. Насколько Йоахим видит, сейчас утро.