Самолет виден без бинокля. Щедро обвешанный ветками, он кажется огромным крестовидным кустом, таящимся в хаосе каменных глыб.
— Гляди, гляди! — дергает за руку Мироныч.
По дороге, что вьется вдоль хребта горы Яман-Таш, стремглав бежит девушка. Она то скрывается в низине, то появляется на взгорье. Узнаем ее — это Тася Щербанова, вестовая баксанской заставы.
Небольшого роста, худенькая, всегда тихая, сейчас она крайне разгорячена. Цветастый платок полощется в руке, ветер пузырит белую блузу.
Не добежав, она кричит:
— Немцы! Немцы к складу подбираются! Дрова хотят брать!..
Через несколько минут отряд Федоренко змейкой потянулся по дороге к складу. С ним пошел и Котельников.
Смотрим в бинокль на яйлу.
Вдруг там вспыхивает красная ракета противника. И вслед за ней на пригорок выползают два броневика. За машинами движутся солдаты. Два броневика с автоматчиками видны и в районе села Казанлы. Еще один отряд противника на трех машинах показывается на северо-западе. Этот беспокоит больше всех: построившись клином, он движется в направлении Хаджи-Хобы, создавая угрозу окружения заставы, охраняющей самолет.
На всех трех направлениях мы видим один и тот же маневр: под прикрытием бронемашин солдаты продвигаются на несколько сот метров вперед, останавливаются, ведут разведку и вновь продвигаются.
Сколько же их? Броневиков семь. В тайганском и казанлыкском отрядах фашистов по шестьдесят-семьдесят. В северо-западном — сотни две.
— Жаль, — сокрушается Мироныч, — потеряем самолет.
Мы неотрывно следим за продвижением каждого отряда противника.
Северо-западная группа с тремя броневиками, выдвинувшаяся со стороны Баксана, не дойдя километра четыре до пещеры, застывает на месте. Немцы окапываются. Остальные две группы продолжают наступать.
— Прямо на аэродром прут! — хмурится Мироныч. — Заметили самолет, что ли? А может, ведет их какая подлюга?
Прикидываю расстояние. До аэродрома противнику двигаться еще километра три. Расстояние с каждой минутой сокращается. Вот вражеское полукольцо, образованное строем броневиков и солдат, продвигается уже к восточным подступам охраняемого аэродрома.
— Огонь! — вырывается само собой.
Но огня не слышно и не видно. Ни в камнях, где засада, ни у самолета.
— Уснули там, что ли? — беспокоится и Мироныч.
— Ох, и подвели же вы меня! — Это Китаев с друзьями подошел сзади.
А враги все ближе. До места засады им остается метров восемьсот, семьсот… пятьсот… триста…
— Почему же они не поджигают?
Враги совсем близко. Метров сто, пятьдесят…
Только теперь внезапно застучали автоматы. Фашисты побежали назад. Падают. Вновь бегут. Стрельба затихает.