— Это наш, — шепчет Григорий.
Вдруг со стороны Джанкоя докатился густой звук далекого взрыва.
— Слышите? — настораживается Гузий. — Перехватили наши орлы. Не иначе, как Бабир или Сырьев.
Подрывники напряженно вслушиваются. И тут опять доносится взрыв такой же силы, а за ним глухой гул канонады. Он то усиливается, то угасает. Похоже, что завязалась артиллерийская дуэль.
— Какая-то заваруха! — приподнимается на локте Володя Морковин. — Не попали бы там наши ребята в переплет.
— Вывернутся! А немцы, наверняка, уже в переплете.
Едва Григорий это проговорил, как над степью качнуло воздух. От речки Булганак докатился громоподобный взрыв, за ним — резкие удары металла и треск.
— Наша сработала! — радостно выдохнул Григорий. Он затянулся табачным дымом и, пряча в ладонях огонек папиросы, добавил — Ну, братва, теперь держись! Фрицы всю степь перековыряют!
Позднее на Большую землю полетело письмо секретарю Крымского обкома:
«3. О восстановлении связей с Симферополем.
…Теперь у нас имеется в основном проверенный человек, кандидат партии, (довоенный) работник Ичкинского райисполкома, 8 лет служивший на флоте, участник Севастопольской обороны, свою честность в значительной степени показавший на крупной диверсии, которую выполнил с исключительной четкостью, умением и стремлением к полному и наилучшему выполнению задачи, как по подрыву воинского эшелона именно на намеченном участке дороги (мост через речку), так и по разведке результатов диверсии.
Показал (он) себя и в бою 18 июля, из которого по своей инициативе вынес смертельно раненого бойца Богомолова… Посылку намечаем на 12 августа…»[19].
Способность рассчитывать среди осложнений жизни — это печать большой воли.
О. Бальзак
В те тревожные дни и ночи, когда группа Григория Гузия действовала под станцией Ички, на железной дороге Севастополь — Джанкой — Керчь гремели гулкие взрывы других партизанских минеров. Диверсионных групп было немало: восемь из бригады да шесть из отрядов заповедника и старо-крымских лесов.
Трудным был путь к железной дороге через степной Крым у каждой из этих групп. Сложным оказался он и у Якова Саковича.
Его долго не пускали на диверсионную операцию. В рейд, как правило, ходили добровольцы. Просился и Сакович, но он был связным. А связных на другие дела обычно не посылали.
Сакович продолжал настойчиво упрашивать перевести его в диверсионную группу. Поскольку крымский штаб требовал от нас усилить диверсионную войну, мы решили организовать еще одну диверсионную группу и во главе ее поставить Якова. Кроме командира, в нее вошли Николай Парфенов — коренастый белорус, комсомолец Курсеитов Сейдали — рослый широкоплечий татарин, и Степан Рак — высокий, худощавый сибиряк.