— То бартошинские мины! — опять кричат в строю. Поднимается рука.
— Разрешите!
Из строя выходит Михаил Беляев. Он взволнован. Вася Бартоша еще не поставил точку, — с жаром говорит Михаил. — Его мины рвутся под поездами фашистов. И еще будут рваться. Погибая, он кричал: «За Родину!». Сам слышал. И я поклялся себе, клянусь и тут, при народе: вместо той мины, которую не успел поставить Бартоша, я подложу десять, вместо гранаты, которую он не добросил до фашистов, я брошу десятки гранат.
По рядам опять прокатывается гул. Будто выждав момент, на лес налетает порыв ветра, и деревья тоже шумят, качая вершинами.
С волнением слушает бригада слова приказа. В нем скупо говорится о подвиге героев. Посмертно представляются к награждению орденами Союза ССР товарищи: Василий Павлович Бартоша, Александр Илларионович Старцев, Михаил Александрович Бакаев и Александр Петрович Карякин.
Короткая пауза, и по поляне летит команда:
— Под знамя смир-р-но-о!
На зеленом фоне леса, мягко переливаясь, проплывает алый стяг. Николай Котельников в сопровождении двух автоматчиков вносит бригадное знамя в центр каре. Выходят из строя для принятия присяги Григорий Гузий, Евгения Островская, Александр Чухарев, Анатолий Гаврилов, Кирилл Бабир. Тут же и вся группа словаков во главе с Виктором Хренко.
На поляне наступила торжественная тишина.
— Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик… вступая в ряды советских партизан, принимаю присягу и торжественно клянусь…
Строгие бронзовые лица щедро освещены лучами предвечернего солнца. Уверенно и отчетливо звучат слова присяги:
— …быть честным, храбрым, дисциплинированным и бдительным бойцом- партизаном, строго хранить военно-партизанскую и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров, комиссаров и начальников…
— …Я клянусь непоколебимо переносить и преодолевать все трудности и тяготы партизанской жизни и борьбы и до последнего дыхания быть преданным своему народу, своей Советской Родине и рабоче-крестьянскому правительству…
Заключительная часть присяги произносится с особой твердостью.
— …Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся…
Умолкли. Стоим недвижимо. Будто вслушиваемся в слова, еще звучащие над поляной… Вдруг:
— Товарищ бригадный начальник! — волнуясь, обращается Виктор Хренко. — Дозвольте, я на первом ряду стану подписывать.
Получив разрешение, командир словацкой группы первым ставит под присягой свою подпись. Потом Виктор становится по стойке «смирно».