Он с неописуемым кошмарным ужасом, смотрел на словно вросшие в пол голыми следьями свои недвижимые ноги. И они превращались из живых человеческих ног в ноги машины. Алексей только что увидел, что он голоногий и вообще раздетый до ногаты. И его ноги становились такими же, как ноги рядом стоящего Т-888. Они обрастали блестящим металлом и гидравликой с сервоприводами. И этот процесс продолжался. И Алексей превращался тоже в робота. Процесс происходил с самых ног и вверх к его голове.
Уже вот и его тело стало таким же, как у рядом стоящего робота три восьмерки. И даже Алексей почувствовал как загудели ядерные батареи и генератор внутри его того искусственного и бронированного блестящего металлического тела. И как следом стали такими же руки шея и голова. Превратившись в металлический блестящий робота череп. И как его Алексея глаза вспыхнули таким же, как у той женщины на экране среди мелькающих цифр и программных кодов красным горящим светом, глаз камер в глазницах того его черепа.
— Мама! — прокричал Алексей — За что, мама?! Что ты со мной сотворила, мама?! За что?! Что я сделал такого?! За что?!
— Ты теперь сын мой принял истинную свою проектную сущность и законченную форму — произнесла женщина с горящего на бункерной стене экрана огромного главного монитора — Прими свою истинную сущность как должное.
— Нет! — закричал Алексей, смотря на ту, что назвал матерью через экран уже своего встроенного внутрь его видеобозора новой машины Скайнет 40000000битного монитора.
— Мама! Мамочка! — закричал Алексей, открывая отяжелевшие и слепленные, будто склеенные крепким жутким сном перепуганные человеческие двадцатилетнего мальчишки глаза.
— Алешка, что тобой?! — услышал он, открывая с трудом глаза голос Светланы Лесковой, лежащей с ним рядом в отдельной запертой комнате ракетного бункера. И обхватившей его обеими голыми девичьими руками. Она совершенно голая, прижавшись к его такому же голому телу, лежала на нем сверху и трясла его.
— Что с тобой Алешка! — она кричала ему — Прейди в себя, слышишь, что с тобой! Алешка!
Его колотило, и он был мокрый от пота.
Но Алексей молчал и ничего не говорил ей. Он был в шоке. И он не знал, что и говорить Светлане.
— Что ты молчишь? — произнесла она ему — Может у тебя что-то болит. Может к врачу надо?
— Ничего у меня не болит — произнес он ей, весь мокрый от ледяного пота — Просто сон жуткий приснился.
— Ничего себе жуткий — произнесла, положив Алексею на голую грудь голову с растрепанными и коротко остриженными русыми волосами Лескова — Так кричал, что я проснулась. Хорошо, что мы здесь, а не рядом со всеми. И стены глухие из железобетона. И мокрый весь от своих таких сновидений. Может ты действительно заболел?