Пока я соображала, что сделать, речь Александра подошла к концу, он чуть приподнял бокал, со словами «выпьем за это» и стал подносить его к губам. Судорожно соображая и пытаясь перебороть соблазн пустить все на самотек, я крикнула:
— Стойте! — Александр остановился и, пока он и присутствующие не пришли в себя, я взбежала по лесенкам и впилась губами в губы мужчины, сделав при этом так, чтобы бокал упал на пол и разбился. Поначалу поцелуй был чистым актом спасения, но я почувствовала, что мужчина мне отвечает, и что его язык нежно прикоснулся к моему, а руки обвили мою талию и осторожно пробежались по спине, прижав меня совсем вплотную к мужчине. Сердце затрепетало от неизвестных мне эмоций, а в коленях родилась предательская слабость. Мне хотелось, чтобы этот момент длился вечно… Но, сообразив, что я выполнила то, чего добивалась и совсем не собиралась в этот вечер заводить романы, а так же заметив активизировавшиеся вспышки фотоаппаратов, я отстранилась и, окинув взглядом зал, заметила, что люди с открытыми ртами и не пригубленным шампанским пялятся на нас. Усмехнувшись, я в полной тишине спокойно вышла из зала.
Очутившись на улице и вступив в лоно темноты и прохлады, я спустилась к небольшому водоему, расположенному в живописном саду у Октавианского дворца. Да, Катилина, натворила ты дел. Вот что называется, пусти козла в огород. С другой стороны, я всего-навсего поцеловала хозяина выставки, который, судя по реакции, был весьма не прочь. И бог ты мой, как он целуется… Как бы то ни было, у меня есть дела поважней…
— Катилина, — я вздрогнула от неожиданности. В абсолютной тишине сада был слышен даже взмах крыла бабочки, но как подошел мужчина, я не слышала.
— Ох, лучше не спрашивайте, — надевая перчатки, усмехнулась я, — вообще-то я не имею привычки целовать незнакомых мужчин у всех на виду, но это был исключительный случай. Правда.
— Шампанское было отравлено… — присаживаясь рядом со мной, промолвил он.
— Что? Так вы знали?
Он пристально смотрел на водоем и о чем-то размышлял. Его лоб стал морщинистым, а взгляд вновь затуманенным и черным.
— Благодаря тебе знал, — он взвешивал каждое слово, чтобы не сказать лишнего. Я поняла без особых трудностей, что он скрывает вещи куда более серьезные, чем причину, по которой знает об отравленном шампанском.
— Потому что я выбила из ваших рук бокал или потому что… — я осеклась. До конца сама не знаю, как назвать этот проблеск и почему у меня случилось подобное.
— У тебя в первый раз видения? — я не заметила, как он перешел со мной на ты, но не знала, могу ли сама переступить эту грань, чтобы не стать фамильярной. Впрочем, я ему жизнь спасла, думаю, тут не до фамильярностей.