— Скоро начнется, — с улыбкой произнесла монахиня, поглаживая по влажному лбу испуганную женщину, — совсем скоро произойдет воссоединение!
Женщина извивалась на кровати, впиваясь ногтями в простыни и задыхаясь от боли. Роды были ужасными. Она была почти уверена, что ей не перенести таких мук.
Монахиня достала амулет, с перевернутым изображением анкха, и принялась едва слышно читать одну из открытых книг, лежащих возле роженицы. Боль женщины немного утихла, и они услышали голос, идущий откуда-то сверху.
— Дитя мое, ты делаешь это из любви к человечеству, все будет хорошо, позволь мне прийти… у Господа на счет тебя большие планы… впусти меня.
У рожавшей иссякли силы. Она не могла более сопротивляться тому, что предрешено природой. Женщина сделала последний судорожный вдох и обмякла на кровати, изможденная и безжизненная. Дух оставил ее. Плод молчал и не шевелился, но в следующий миг живот женщины деформировался и разорвался на множество маленьких ошметков, словно мыльный пузырь. Вырвав внутренние органы и разбрызгав их содержимое по комнате, малыш закричал. Но не так, как имеют обыкновение кричать новорожденные. Было в крике младенца что-то иное…
Монахиня, сжав в руках анкх и упиваясь ощущением триумфального момента, чувствуя, как по ее лицу стекают темные сгустки крови, вперемешку с кусками кожи, зычно рассмеялась. Ее налитые чернотой глаза подернулись на секунду багровыми искрами, когда она увидела ее — девочку. Младенца. Безмерно прекрасного, рыжеволосого младенца, который серьезным взглядом смотрел на монахиню. Его невинность, чистота и красота так нелепо контрастировали с тем, что только что произошло. Аккуратно достав девочку из растерзанного лона матери, женщина укутала ее в пеленки и унесла прочь.
* * *
Я прекрасна. Нет, действительно, я безумно красива. Думаю, любому из вас вряд ли доводилось видеть такую неземную красоту…. мои густые рыжие кудри спадают каскадом на мраморно белые плечи, карие, словно густой янтарный мед глаза всегда излучают какую-то тайну, которую хочется разгадывать, не отрывая от них взгляда, губы, словно два лепестка розы, еще не раскрывшейся и едва тронутой каплями росы, манящей и завораживающей.
Я всегда разглядываю себя в зеркале. Но со слезами на глазах. Эгоистичная самовлюбленная дурочка? О, нет! Неземная красота — это не дар. Это огромное проклятье. Возможно, самое страшное, какое только могла наложить природа на 22 летнюю женщину. Никому не нужен мой внутренний мир, никому не нужны мои знания, мои чувства, мои интересы. Единственное, что видят во мне мужчины — объект вожделения. Объект, который грезится лишь с раздвинутыми ногами и закрытым ртом. Единственное, что видят во мне женщины — объект зависти. Объект, который грезится лишь в ближайшем пруду, без признаков жизни и обязательно изуродованный.
