Пробравшись наверх, можно было расслабиться. Тетушка занимала первый этаж, Изабель третий, а в моем распоряжении был весь второй. Собственно, в нем я занимала только три комнаты — это моя спальня, библиотека и, так сказать, что-то вроде рабочего кабинета, где стоял компьютер, небольшое, по сравнению с роялем на первом этаже, пианино, шкаф с наиболее излюбленными или ожидавшими очереди книгами и еще пара вещей. Собственно, мне очень нравилась эта комнатка, особенно в летние дни. Я любила выходить на уютный балкончик, включив приятную музыку, и тратить часы за чтением. Вот это было действительно наслаждением, учитывая погоду, открывавшийся вид и мою страсть к книгам, которую никак нельзя было удовлетворить в приюте.
Но вернемся к Лиззи.
— Какие тебе нужны условия для сна? — справилась я, подыскивая подходящую комнату на своем этаже. В половине из них не бывал никто и ни разу, включая меня. Точней, прислуга время от времени там прибиралась, чтобы не было излишней пыли, картинно свисающей паутины и затхлого запаха.
— Кровать, одеяло, простынь… — начала женщина с улыбкой.
— Понятно, — слишком усталая, чтобы оценить силу юмора, я открыла очередную комнатку. Она была практически в другом крыле от моей, и стоило надеяться, что в нее точно никто ненароком не заглянет днем и не откроет с радостным воплем «с добрым утром!» шторы, впуская палящее солнце. — Ну как? Кровать, постельное белье, в шкафу наверняка найдется, во что переодеться на ночь, там же полотенца, — все-таки для надежности раскрыв шкаф, перечисляла я. — тут душ, за этой дверью, — заглянув, я убедилась в своих пророческих возможностях, — надеюсь, работает. Шторы достаточно плотные, но лучше укройся с головой, хотя это не солнечная сторона так что, думаю, все будет окей.
Комнатка была замечательная. Я даже сама удивилась, почему живу не в ней, а в своей, которая в два раза больше, более пустая и безжизненная. Здесь же все было компактно и уютно. Тяжелые шторы темно-малахитового цвета, спускались до самого пола, дамский туалет с зеркалом в очень красивой раме, напомнил мне о временах Мерлин Монро. Я даже представила ее сидящей здесь, на этом маленьком пуфике и пудрящей щечки именно такой вот пудреницей, которая и стояла на нем. В общем-то, после смерти предков их вещи никем не разбирались и использовались либо нами, либо гостями. Не знаю, насколько это правильно. Не хочу думать об этом.
— Спасибо, Катилина. Все просто замечательно, — подмигнула Лиззи, и я закрыла дверь, шлепая в свою комнату.
Сон, он такой мягкий и пушистый, вы никогда не замечали? Как пекинес или пудель, ласковый такой, отзывчивый, с мокрым носом.