— А может и нет.
— Правду очень сложно скрывать.
— Тебе же это удаётся, — сказала я и прищурилась. — Может, ты смог бы дать мне парочку советов.
— Боже, Мо, не начинай.
— Что? Ты не можешь иметь и то и другое. Либо важно говорить другим правду, и в этом случае, я бы с удовольствием узнала, что у Билли есть против тебя. Или же врать это в порядке вещей, и я не сделала ничего плохого.
Он не ответил. Не то, чтобы я рассчитывала на ответ.
— А кроме магии? Были же ещё какие-то школьные дела?
— Они грозились выгнать меня из НСП. Если это всплывет в моей анкете… — У меня сорвался голос. — Тогда меня не примут в НЙУ.
Он провёл большим пальцем по костяшкам моих пальцев.
— Мы сможет это исправить. Они сказали, что они от тебя ожидают?
— Ты не поверишь.
— Невероятное ты уже рассказала мне, — сказал он, и уголок его рта дёрнулся в улыбке.
— Я должна помогать с баллом. — При виде его непонимающего выражения лица, я добавила. — С Сади-Хавкинс баллом.
— Это же не так плохо. Ты всё равно хотела туда пойти, разве нет?
— Я хотела пойти туда с тобой, но тебе это не интересно.
Он отпустил мою руку.
— Это сложно.
— Нет, всё очень просто. Тебе важнее сохранить свою тайну, чем быть вместе со мной. И это причиняет боль, Колин, в этом нет ничего сложного. — Я сжала на коленях руки в кулаки.
Он не отрывал взгляда от дороги.
— Ты не понимаешь.
— Потому что ты ничего мне не объяснил.
— И не собираюсь, — сказал он окончательно и неуступчиво как камень. — Я не должен был целовать тебя вчера. Я вообще не должен был тебя целовать.
Долю секунды я даже не чувствовала, какую сильную боль причинили мне его слова — также как бывает, когда режешь хлеб и нож соскальзывает. Ты понимаешь, что что-то не так и что должно быть больно, но испуг оглушает, даже когда рана начинает кровоточить. А затем наступает шок.
Давно это было, когда Колин в последний раз разговаривал со мной в таком невыносимом, пресыщенном тоне. Услышав его теперь, я вернулась обратно в тот день, когда мы познакомились, и он называл меня «дитя» вместо «Мо», таким образом причислив к избалованному ребёнку, а я предположила, что он безголовый и бессердечный головорез. Если он действительно думал, что это была такая ошибка поцеловать меня, значит мы изменились меньше, чем я думала.
— Тогда прекрати это.
— Мо…
Он припарковал машину на узкой улице позади Слайс и выключил двигатель. Тепло из кабины испарилось.
— Ты сказал, что знаешь меня. — Я разозлилась на него, потому что он не доверял мне, и на саму себя, потому что давила на него. — Ты должен знать, насколько это больно.