— Ты зря смеешься, — проговорил Алексей очень серьезно. — Твоя мать ездила в Прибалтику, там она и познакомилась с твоим отцом… с нашим общим отцом!..
— Чушь! — отмахнулась Катя, и смех перешел в слезы, злые, жалкие, не приносящие никакого облегчения. — Чушь! Кто тогда не ездил в Прибалтику… Ты просто решил посмеяться надо мной… это низко, низко…
— Что ты, я никогда бы так не поступил! — Он шагнул к ней, попытался обнять, но она отшатнулась в ужасе.
— У меня есть письмо твоей матери… — проговорил он терпеливо. — Письмо, где она сообщает отцу о твоем рождении… я покажу тебе это письмо…
— Не верю, не верю! — кричала Катя сквозь слезы. — Уходи! Чего ты от меня хочешь?
— Я хочу, чтобы ты меня выслушала… — он стал необычайно серьезен. — Выслушала и поняла. То, что я скажу тебе, очень важно. Мы с тобой — не просто брат и сестра. Мы — последние наследники древнего рода, последние потомки королей-священников, тысячи лет назад стоявших во главе великого арийского племени!
— Господи, какой бред! — выдохнула Катя, и слезы ее внезапно высохли. — Какой дикий бред!
— Это не бред, — ответил он с обидой в голосе. — Это правда, настоящая правда… у тебя в доме хранится реликвия наших предков — ножны от священного кинжала, вот от этого кинжала… — Он достал из-за пазухи продолговатый сверток, извлек из него старинный клинок, показал его Кате. — Соединив кинжал и ножны, мы совершим великий ритуал. Кинжал воплощает в себе светлое мужское начало, творчество и честь, ножны — женское начало — плодородие, материнство, вечную силу рода. Только соединив два эти начала великим ритуалом, вложив клинок в ножны, можно обрести великую власть над всеми народами земли…
— Алеша, что ты несешь! Какой кинжал? — Катя отстранилась, взглянула на него по-новому, увидела лихорадочно блестящие глаза, красные пятна на щеках и поняла — да он болен! Ему нужна помощь!
— Ты не хочешь понять меня, — проговорил он напряженным голосом. — Не хочешь или не можешь осознать все величие моей… нашей судьбы. Но тогда просто отдай мне ножны.
— Ножны? Какие ножны? — Она обвела вокруг себя взглядом, как будто призывая в свидетели своих слов всю эту бедно обставленную комнату. — Я не знаю ни про какие ножны…
— Ты не хочешь мне помогать? — Теперь глаза Алексея блеснули недобро. — Ты не хочешь признать во мне брата, ты даже не хочешь отдать то, что принадлежит мне по праву?!
— Бери все, что хочешь, только оставь меня в покое!
Катя слишком устала, чтобы продолжать бессмысленный, изматывающий разговор. Этот день оказался для нее слишком длинным. Слишком тяжело дался ей переход от радости и надежды к горькому разочарованию. Силы внезапно покинули ее, она опустилась на стул в прихожей. Странно, за все время разговора они так и не прошли в комнаты. Она не успела пригласить, а ее гостю это и не требовалось.