«Гони его в шею! — сказал дядька. — Что это за мужик такой — ни любви с него, ни заботы, ни денег! Плохо тебе с ним — так пусть катится! Уж лучше одной, чем с таким-то, да еще и врет много. С женой-то он и правда неразведенный, а там ребенок трех лет…»
— Ты меня за полную дуру держишь? — тихо спросила Катя, повернувшись к Игорю, и тут же уверилась по его глазам, что так оно и есть.
Это придало ей сил, и она быстренько посоветовала Игорю убираться из ее дома. Назад к жене или на съемную квартиру, ей, Кате, без разницы, лишь бы тут его не было.
Когда он понял, что все серьезно, тут-то все и началось. Катя до сих пор внутренне съеживается от воспоминаний. Он шел на нее, красный от злости, и больно бил словами, как плетью. Среди всех эпитетов, которыми он наградил Катю, самыми приличными были «мороженая вобла» и «сушеная треска». «Почему не наоборот?» — мимолетом удивилась Катя. Ей было все равно, что он о ней думает, только хотелось, чтобы Игорь поскорее ушел. Ушел, оставив ее в покое. Но он все орал, войдя в раж, обзывая ее уж вовсе неприличными словами, пока в дверь не позвонила соседка тетя Рая. Стены у них в доме тонкие, и она прекрасно слышала весь скандал. Катя так устала, что не было даже стыдно. Игорь, увидев незнакомого человека, не то чтобы остыл, но понял, что все равно придется уходить. Захлопнув за ним дверь, Катя с облегчением перевела дух.
Все пять дней до приезда мамы Катя мыла и проветривала квартиру, но все равно запах Игоря остался.
Мама вернулась посвежевшая и довольная, она много рассказывала о процедурах и о том, какая приятная подобралась компания. Про Игоря мама не спрашивала — видно, прочитала по глазам дочери, что этого делать не стоит.
Катя очнулась от грустных мыслей, когда Казимир Анатольевич тихонько тронул ее за плечо.
— Катюша, а Настенька не придет?
— У нее в школе карантин, ребенка не с кем оставить, — ответила Катя, — а вы что-то хотели?
— Она вчера обещала мне книжку найти, из фонда…
Про книжку Настя Черевичкина, конечно, напрочь позабыла, поскольку стремилась переделать множество дел перед тем, как исчезнуть на неделю, а то и на две — кто ее знает, эту эпидемию, сколько она продлится. И Катя отбросила посторонние мысли и включилась в повседневную работу.
Все гости, которых ждал Рудольф Зеботтендорф, барон фон дер Роза, уже собрались за длинным столом в гостиной его берлинской квартиры. Барон уже хотел объявить о начале очередного заседания общества «Туле», как вдруг из прихожей донесся дребезжащий звук дверного звонка.
— Кто бы это мог быть? — осведомился герр Экхарт, видный чиновник из министерства иностранных дел.