- Он у вас? – констебль подался вперед.
- Мистер Джонсон, - Питер повернулся к дворецкому, - принесите, пожалуйста. В кабинете, в верхнем ящике стола. Графиня не стала обращаться в полицию, офицер, поскольку ничего не пропало.
- А что вы вообще можете о ней сказать? О мисс Холлис, я имею в виду.
- Честно? Ничего хорошего. Я, правда, нечасто с ней сталкивался. Но сама по себе она довольно неприятная женщина. Даже чисто внешне. Работала здесь больше четырех лет, пришла еще при моем дяде. Придраться, вроде, не к чему, уволить не за что. Но как только нашелся повод…
- Понимаю, - кивнул констебль, - понимаю… А я могу осмотреть ее комнату? Она ведь здесь жила, если я правильно понял?
- Да, только на выходные уходила домой. Это обыск?
- Нет, что вы. Просто хотел бы взглянуть, если позволите. Но, возможно, позже… Разумеется, если будет ордер.
- Пожалуйста. Вот идет дворецкий, он вас проводит.
Подошедший Джонсон отдал констеблю клочок коричневой ткани, который тот положил в карман.
- Но вы же понимаете, сэр, что это не может быть официальной уликой? – спросил он чуть виновато.
- Разумеется, - снисходительно улыбнулся Питер. – Я юрист. Это просто информация. Если чем-то еще смогу помочь, буду рад.
Констебль попрощался и ушел в сопровождении Джонсона.
- Что здесь нужно было полицейскому? – настороженно спросила Люси, которая встретилась с ними у крыльца.
Питер понял, что дочитать статью ему, видимо, не суждено, и кратко пересказал суть дела.
- Ни фига себе! – сказала Люси по-русски, присвистнув. – Хорошенькие дела у нас творятся.
- Как Пикси? – Питеру совершенно не хотелось обсуждать «хорошенькие дела».
- Отлично. Она молодец. Три кобеля и две сучки. Фокси стала бабушкой.
- Надеюсь, ты не собираешься оставить их у себя?
- Да ты что?! Правнуки королевских корги – с руками оторвут. Может, подарить одного твоей тетке? Мне до сих пор немного неловко, это же были ее собаки.
Питер молча дернул плечом: делай как знаешь. Ему не хотелось выглядеть мелко-мстительным придурком, но обида до сих пор не забылась.
Люси ушла, а он все сидел за столом, забыв о журнале. Ситуация ему категорически не нравилась. Наверно, его не слишком обеспокоила бы судьба Энни, если бы все это не было так тесно связано с ним и с Тони.
«Мне сказали, что она уволена», - вспомнил Питер слова констебля. Значит, он сначала разговаривал со слугами и только потом пошел к нему. Логично. Слуги много чего знают и могут рассказать. Кто всегда будет под подозрением, если пропала молодая горничная? Правильно, хозяин. Потому что это стереотип такой: раз в доме есть горничная, святая обязанность хозяина или его сыновей к ней приставать. Ну и… да… был грешен… однажды, давным-давно.