Но визит слишком затянулся. Впервые я подумала об этом, проснувшись дождливым августовским утром. Ветер швырял в стекло пригоршни капель, от окна ощутимо тянуло холодом. Еще ни разу я не оставалась в прошлом так долго – без Маргарет, конечно. Наверно, тогда мне и пришла в голову жуткая мысль: что, если я не смогу вернуться?! Каждый раз я оказывалась дома так же внезапно, как и проваливалась в эту кроличью нору. Но может, мне удастся сделать это усилием воли?
Как ни пыталась я заставить себя перенестись в настоящее, как ни представляла дом, ничего не получалось. И все-таки прошло, наверно, не меньше недели, прежде чем у меня началась настоящая паника. Причем – самое ужасное! – паника мысленная. Света орала и рыдала, а Маргарет в это время невозмутимо вышивала у окошка. Наверно, если бы я могла закатить настоящую истерику, было бы легче.
Через несколько дней бесконечных внутренних воплей и слез я смирилась и стала ждать смерти. Не своей, конечно, - Маргарет. До которой, кстати, оставалось чуть больше двух месяцев. Что-то ведь должно было после этого произойти. Я надеялась на лучшее – на возвращение домой. Но что, если я умру вместе с ней – и в прошлом, и в настоящем? Нет, об этом лучше было не думать.
Теперь я четко разделяла то, что делала и говорила Маргарет, и то, что чувствовала и думала я. Если позволяла погода, Маргарет часами гуляла в саду. Когда-то она при этом тосковала по Мартину, размышляла о том, что стало с ее ребенком, пыталась представить, что с ней будет дальше. Я, разумеется, думала совсем о другом. А еще – наблюдала за всем, что происходило вокруг. И за всеми.
Я обращала внимание на те вещи, которые когда-то не заметила Маргарет. Например, что Роджер все лето частенько уезжал из дома один и возвращался с ухмылкой сытого довольного кота. При этом от него пахло не духами, конечно, но и не так, как обычно. К запаху мужчины, который сильно потеет, но не слишком часто моется и меняет белье, примешивался резкий аромат какого-то женского притирания – масло, цветы, пряности. Я не сомневалась, что он навещает леди Грайтон. Неужели Миртл не замечала этого, когда Роджер снова стал спать с ней каждую ночь? А впрочем, даже если и заметила – что она могла сказать?
А еще я как-то застала Бесси за разговором с парнем лет двадцати, которого и до этого видела среди слуг. Худой, сутулый, с тонким птичьим носом и мелко вьющимися светлыми волосами. Рассказывая что-то, Бесси машинально поправила его замявшийся рукав. Таким привычным материнским жестом.
- Роберт, - крикнул кто-то с хозяйственного двора, - тебя на кухне ищут.