— Это женский шарф.
— Мамин. Не знаю, почему я взял его, уезжая. Когда я был маленьким, я очень любил маму, любил надевать ее вещи. Почему я теперь так поступил, сам не знаю.
Это он придумал, как выйти из вокзала. Говорил, что объяснял ей ночью. Говорил, что целых полчаса объяснял, свесившись к ней со своей полки, что делать. Она не услышала: видимо, в ту минуту она и уснула.
— Вы должны были взять мой чемодан и выйти со своим билетом. Оставив чемоданы в зале, вы вернулись бы назад с двумя перронными билетами. После этого мы бы вышли вместе.
— Я не поняла. Я не расслышала. Ловко вы придумали! Он смотрел на нее разочарованно и подозрительно.
Взрослым нельзя доверять. Они тебя никогда не слушают. Она уверенно положила ладонь на его руку. Сказала себе: «Теперь я наверняка делаю глупость, а зря, ведь ему необходимо посоветовать поскорее вернуться домой. В худшем случае его оставят без сладкого».
— Идите и заберите свой чемодан. Где вы его поставили?
— На багажной полке в купе.
— Заберите и быстро назад.
— И сделаем, как я сказал?
— Да, как вы сказали.
— Вы не уйдете?
Она посмотрела на него, испытывая странное волнение, как бывало в школе, когда они обманывали надзирателей, организовывали потасовки, даже посильнее.
— За кого вы меня принимаете?
Он кивнул, доверчивый и счастливый, и побежал к перрону «М», чтобы забрать свой чемодан.
Она прождала его минут десять, сидя на лавке и думая: я себя знаю, я хорошо себя знаю, я не посмею оставить его тут, и у меня будет куча неприятностей, я сумасшедшая.
Он неспеша вернулся с чемоданом, со странным выражением на серьезном, спокойном, неузнаваемом лице.
— Что с вами?
— Как это, что со мной?
Она вышла одна с двумя чемоданами и сумочкой. Было тяжело. В зале долго искала в карманах и кошельке монеты по 50 франков, потом купила в автомате два перронных билета. Оставив чемоданы за автоматом, вернулась за ним.
Он ждал ее у барьера с тем же странным выражением лица, и тут только она заметила:
— Куда вы дели свой шарф?
— Наверно, забыл в поезде. Пошли, это неважно.
Они миновали контроль, идя друг за другом, Бэмби держала билеты. И потом вместе с чемоданами вышли на вокзальный тротуар. Было холодное, солнечное утро, на площади царила суета машин и автобусов.
— Ладно. До свидания, — сказал Даниель. Он еще не умел благодарить.
— Что вы собираетесь делать?
— Обо мне не беспокойтесь.
— Нет, беспокоюсь.
Должно быть, они довольно долго шли по направлению к площади Бастилии, пока Бэмби не подозвала такси. Она села в него, а он стоял на мостовой с печальным видом, чемодан из свиной кожи — у ног. Она сказала: