— Вы поедете со мной?
— Куда?
Она не нашлась, что ответить. Он с трудом втиснул свой чемодан в такси. Ему все давалось с трудом. И вот они сидели, прижатые друг к другу. Платье Бэмби задралось на коленях так, что она не могла его поправить. Машина каждую минуту резко тормозила, проезжая по незнакомым улицам, где никто не знал друг друга.
Она дала адрес, который вот уже две недели наполнял ее гордостью: какая она, эта улица Бак? Пересекая реку (Сена, Лангрское плато, 776 километров), она посмотрела на Даниеля, который выглядел озабоченным. И сказала, чтобы тоже успокоиться, что все уладится. Он положил на ее ладонь свою загоревшую во время каникул руку с длинными пальцами.
Улица Бак. Они никак не могли найти ключи от комнаты. В доме не было консьержа. Они обратились в соседний бар, затем к жильцам с других этажей. Бэмби нашла, что в Париже люди не очень любезны.
В конце концов оказалось, что в комнате их ждала девушка по имени Сандрина. Она тоже работала в конторе на улице Реомюр. Приехала из Нанта с год назад. Жила рядом на улице Севр в похожей комнате. Господин Пикар поручил ей встретить Бэмби. Она сказала:
— Ну разве справедливо, работая в жилищной конторе, жить в такой комнате?
Смотрела на Даниеля, спрашивая себя, кто он такой, и ожидая, что их познакомят. А Бэмби, стоя на табуретке и засунув руки в карманы своего синего пальто, совсем позабыв о Малыше, обозревала через окно мансарды крыши Парижа.
— У меня нет ключей, — сказал консьерж с улицы Реомюр. — Даже если случится пожар, я ничего не смогу сделать.
— Мне надо только взять свою сумочку.
— Если бы вы захотели забрать пишущие машинки или деньги из сейфа, это безразлично: ключей у меня нет.
Бэмби повернулась на каблуках и пошла к лестнице.
— Куда вы идете?
— Поднимусь в свою контору. Может быть, там есть кто-нибудь.
— Там никого нет. Все ушли. Знаете, который сейчас час?
Был 21 час. Она все же поднялась, позвонила, спустилась назад. Консьерж ждал ее перед своей комнатой. Он ничего не сказал. Посмотрел, как она вышла, засунув руки в карманы пальто, и подумал, «ну и поколение», или «ну и времена», или «ну, и отстегал бы я тебя», или что-то в этом духе.
Комната была размером метра четыре на три. Потолок, скошенный, как в мансарде. Стены выкрашены белым, в углу — маленькая ниша, где помещались газовая плитка, шкаф, умывальник и — о, роскошь — душ в целлофановом мешке лимонного цвета.
— Я все приберу, — сказала Бэмби.
Сандрина постояла еще несколько минут. И вдруг заявила:
— У вас прекрасное платье. У вас прекрасная прическа. Как вы ее делаете? У вас прекрасные туфли. У вас прекрасный душ, вы не находите?