Дзержинский. От «Астронома» до «Железного Феликса» (Ратьковский) - страница 290
11 декабря в «Правде» появилась статья Л. Д. Троцкого «Новый курс». Уже самим названием публикации он дистанцировался от большинства в Политбюро и ЦК, противопоставляя им собственное видение проблем, стоящих перед страной и партией. В статье, в частности, Троцкий писал: «Молодежь — вернейший барометр партии — резче всего реагирует на партийный бюрократизм». Обращение за поддержкой к молодым членам партии имело определенный резонанс. Упреки в бюрократизации партии были близки молодежи. Типичным являлось высказывание, прозвучавшее на собрании высших технических курсов Наркомата путей сообщения в начале декабря 1923 г.: «У нас в партии 40 000 членов партии с молотками и 400 000 — с портфелями». В ЦК комсомола произошел фактический раскол — девять членов ЦК РКСМ упрекали Троцкого в том, что он «притянул вопрос о молодежи за волосы», восемь членов ЦК выступили в его защиту. Выступление Троцкого, грозившее оторвать руководство партии от молодых ее членов, вызвало немедленную отповедь в партийной печати. В этих условиях Троцкий пытался задействовать свои главные резервы: поддержку в армии, в учебных заведениях и, отчасти, в ОГПУ.
Одно из таких собраний коммунистов центрального аппарата ОГПУ состоялось 19–20 декабря 1923 г. в клубе ОГПУ. В первый день на собрании выступил М. А. Трилиссер, а от оппозиции — Е. Преображенский, пришедший на собрание с группой московских студентов-коммунистов. Первый день, когда отсутствовал Дзержинский, не выявил четкой поддержки одной из сторон. На следующий день Дзержинский занял место председателя собрания, и ситуация резко изменилась. Несмотря на то, что Преображенский (выступал дважды) и его сторонники пытались склонить партийную ячейку на принятие своей позиции, присутствие Дзержинского меняло ситуацию. Заключительное выступление Дзержинского решило все. Обращаясь к коммунистам-чекистам, он жестко заявил: «Железною метлой будем выметать из органов ОГПУ всех выступающих против линии Центрального комитета нашей партии. Этим людям не место в наших рядах. Уходите!»[1205].
В результате аппарат ОГПУ был включен в борьбу с оппозиционерами. Так, 24 декабря Дзержинский предписал В. Л. Герсону представить ему сводки ОГПУ о слухах в связи с протекавшей дискуссией[1206].
Выступал Дзержинский и против попыток агитации в рядах Красной армии. В конце 1923 г. с письмом против дискредитации Л. Д. Троцкого выступил В. А. Антонов-Овсеенко, возглавлявший Политуправление РККА[1207]. Дзержинского и Антонова-Овсеенко многое связывало и они были знакомы очень давно, поэтому Антонов-Овсеенко попытался объяснить ему свою позицию. Принимая искренность давнего своего товарища, тем не менее Дзержинский четко обозначил свою позицию в письме от 12 января: «Дорогой друг! Я из твоего письма чувствовал всю горечь и мучение за партию. Но твое письмо большая ошибка, так как, выявляя свои чувства, политические результаты этого выявления совершенно получаются обратные, ибо, зная и проявляя свою муку, как ты говоришь, а Вы все только «зарвались», а партии и революции не преданы. Затем, я отношусь к переживаемому нами кризису гораздо серьезнее и вижу величайшую опасность. Но причина опасности не в дискуссии нашей, а в составе нашей партии и в том, что удержать диктатуру пролетариата в мирной обстановке — в крестьянской стране, при массовом напоре поднять уровень своей жизни и при нашей некультурности — требует от партии величайшего идейного единства и единства действий под знаменем ленинизма. А это значит, надо драться с Троцким».