— Мирка, — воин подкрался сзади и дернул за косу. — Никак обиду бабью проглотила?
— Чего тебе? — выдернула из его руки толстую косищу и на плечо забросила.
— Ты ночью лук наизготовке держи.
И этот туда же.
— Буду держать, велели уже.
— Я сегодня полночи часовым буду, ты… в общем, если что, то помни наш уговор.
Сказал и быстро прочь пошел. Ох, чует мое сердце, неспокойная ноченька выдастся. Если никто не нападет, то и мирно поспать на дереве не получится. Я уж подремала так несколько ноченек с Тинаром, мало отдыха от подобного сна.
Вздохнула и принялась с земли ветки потолще поднимать и в кучу складывать. Маг, мимо проходивший, оглянулся на меня, а после подошел.
— Это тебе зачем?
— Между ветвями пристрою, лежанку сооружу.
— Так полночи провозишься, гамак возьми.
Я на предвода поглядела, а он стоит, весь серьезный, еще и хмурится. Не дождался от меня ответа, вздохнул и рукой махнул одному из воинов:
— Ретмир, принеси.
Названный в мешок нырнул, а после к нам подошел и что-то такое мне протянул, как кусок ткани плотной. Я развернула, присмотрелась — точно, полотно широкое, льняное, еще и пропитано чем-то, может смолой, а на концах кольца сделаны, чтобы веревки продеть.
— Между ветвями завяжи, гамак получится.
— Так это люлька что ли?
Так бы и сказал сразу, я ведь слов их магических не разумею. Камаг, намаг, а на деле парусина обычная.
Устроились мы, наконец, на ночлег. Воины внизу на земле прикорнули, оружие рядышком положили, Тинар с напарником с одной стороны в дозоре стояли, с другой еще двое воинов за порядком приглядывали, ну а я в гнезде своем птичьем расположилась. Не так и неудобно, уж всяко лучше веток, и веревкой можно не обвязываться, не свалишься. Зато и обзор хороший был. Отсюда при нападении точно стрелять сподручнее, особенно если внизу чуток светлее будет.
Натянула я плащ по самые уши и посмотрела на звезды, которые между деревьями светились, и луну растущую. Как там мать, как дядька? Тоскуют поди, а я тут по лесам шатаюсь. Агнат уж пожалел, небось, что по-глупому мы с ним повздорили. У него характер такой, сперва приструнит, а потом жалеет. А я ему сколько обидного наговорила, стыдно вспомнить. А Басютка как без меня? Хоть и маленький, но ведь на шаг не отходил, пока я дома была.
Наверняка староста уже в гости заходил, да песню старую пел про то, какую дивчину безмозглую вырастили. Вместо за мужа пойти, выбрала с пришлым воином бежать. Наведет напраслину, только матери сердце растравит. И ведь остаться мне было нельзя, и сейчас душа не на месте, какой выбор лучше, теперь и не знаю. Люди обычно род выбирали, а я вот себя наперед всех поставила. Не зря дядька в себялюбии обвинял. Не смирилась с долей своей, пошла сама судьбу творить. Теперь только подвигами и прославиться, а назад так вернуться, чтобы никто из деревенских даже слова дурного сказать не смел ни мне, ни родне моей.