Наверное, сейчас моя мама места себе не находит от переживаний, наверное, она злится и ругается, но вместе с тем чувствуя и некое облегчение, потому что наша маленькая Айрин получила шанс выкарабкаться. Наверное, я больше никогда ее не увижу, судя по тому, что Аруш говорил о средней продолжительности жизни.
При мысли об этом горло скручивает спазмом, и, чтобы хоть как-то отвлечься, я начинаю рассматривать совершенно чужую и незнакомую комнату, которая заменит мне старую, по сравнению с этой маленькую и блеклую, но зато уютную и теплую. Да, в ней не было дорогой отделки, продуманного дизайна и новой мебели, но, по крайней мере, в ней я не чувствовала себя настолько маленькой и жалкой. Здесь же, среди сдержанной роскоши, высоких окон, красивых предметов интерьера я словно теряюсь, вмерзая в утонченное шелковое белье и не зная, что делать дальше.
Хочется горячего кофе, бутерброда и определенности, потому что я до сих пор не знаю, что такого нашел во мне мистер Рэми. И, если честно, больше всего боюсь узнать правду, ведь было бы намного проще, если бы он заинтересовался моим телом — так делали многие мужчины до него: хозяин кафе, посетители, щупавшие меня жадными взглядами, даже Элон, живший в соседней квартире и как-то раз предлагавший переспать. В глазах же Хозяина я увидела несколько другой интерес, который настораживает и вызывает множество вопросов.
Урчание в животе напоминает о чувстве голода, и я решаю спуститься вниз, чтобы поживиться чем-нибудь съестным. Судя по густоте сумерек за окном, сейчас около двух ночи — наверняка все спят, и я смогу найти кухню, никому не помешав.
Как можно более осторожно подхожу к двери и, прежде чем открыть ее, внимательно прислушиваюсь к звукам в коридоре.
Абсолютная тишина, и вот уже мягкая ковровая дорожка под ногами проглатывает каждый шорох. Коридор, как и моя комната, освещен приглушенным светом расположенных через одинаковое расстояние ночников. Картины на стенах и стоящие на высоких круглых стульях вазы с цветами; преобладание красного и золотого оттенков; роскошь, куда более тяжелая, чем в моей спальне: кричащая, почти помпезная, оставшаяся далеко в прошлом — уж слишком она дорога для нашей изоляции и практически нереальна на фотографиях журналов, изредка оставляемых платежеспособными клиентами в кафе.
Наверное, я без труда бы добралась до лестницы, спустилась вниз и наконец выпила горячего кофе, если бы не странные приглушенные звуки, доносящиеся в одной из комнат. И я должна была пройти дальше, просто встать на носочки и бесшумно прокрасться мимо, через приоткрытую дверь, которая манила меня своей тайной, но вместо этого, не прислушавшись к голосу разума, я останавливаюсь и, задерживая дыхание, заглядываю в образовавшуюся щель. Проем всего лишь на ширину ладони, но и этого хватает, чтобы я смогла разглядеть то, что происходит внутри — это даже не секс — что-то большее, в корне отличающееся оттого, что я случайно видела на работе, когда некстати натыкалась на хозяина, имеющего очередную жертву.