Надоедают, конечно, и он не виноват, что я ему надоела.
Улыбаюсь, грустно, провожая взглядом последний отъезжающий грузовик, скрывшийся в темноте вечера и оставивший после себя запах выхлопных газов. Они доносятся через открытую форточку, которую я умудряюсь приоткрыть только на несколько дюймов, потому что потом мешает кованая решетка, делающая свободу недоступной. Мне совершенно нечем заняться, и я бесцельно слоняюсь по комнате, не зная как убить несколько часов до сна.
Наверное, я «счастливчик» по жизни, наверное, это просто судьба — вляпываться в неприятности и искать приключения на свою задницу, ведь я могла просто остаться в комнате и дождаться десяти часов рисуя лица людей, когда-то появлявшихся в моей жизни. Но вместо этого решаю прогуляться по коридору, туда-обратно, как делала это и раньше. Всего лишь пройти десятки комнат, просторный холл, добраться до двери, той самой — стеклянной, и повернуть обратно — этот маршрут знаком мне и никогда не запрещался Тьери, не раз видевшем меня в коридоре и не говорившем ни слова. Ничего особенного, противозаконного и страшного, если бы не одно «но», всегда бывают исключения, условия меняются, и моя сегодняшняя прогулка оказывается ошибкой. Я понимаю это как только достигаю холла и непонимающе останавливаюсь, всматриваясь в ровную шеренгу девушек, полураздетых, с покорно опущенными головами. Они стоят ко мне лицом, в то время как Тьери, Юджин и смутно знакомый мужчина — спиной. Наверняка сейчас, в этот самый момент, один из клиентов выбирает себе наложницу, и, по мере того, как я приглядываюсь к высокой фигуре, начинаю узнавать его. Неприятно скользкие догадки вызывают мурашки, и я делаю осторожный шаг назад, боясь привлечь к себе внимание. Мне нужно просто уйти, уйти, пока кто-нибудь из них не заметил меня, но, будто назло, Тьери поворачивает голову, а за ним и вмиг замолчавший Юджин, лицо которого перекашивается от недовольства.
Плевать, потому что вся я сосредотачиваюсь на вип-клиенте, который вызывает во мне знакомый страх, ведь когда-то давно он рассматривал меня как угрозу власти, и я надеюсь, Господи, всем сердцем надеюсь, что он понял свою ошибку.
Только не поворачивайся. Поздно, потому что не успеваю я сделать и шага, как Вацлав, наверняка заметивший реакцию Юджина, прослеживает за его взглядом и натыкается на меня, застывшую в нелепо напряженной позе.
— Юджин, ты сказал, что припас для меня самое лучшее, а сам утаил такой экземпляр.
Вздрагиваю при звуке его голоса, распахнутыми от страха глазами наблюдая за тем, как он склоняет голову чуть вбок и смеряет меня опасно оценивающим взглядом. Вокруг нас накаляется воздух, и меня бросает в жар, отчего потеют ладони и щеки заливает яркий румянец. Стараюсь ровно дышать, чтобы справиться с волнением, но ничего не получается, не получается потому, что Вацлав начинает медленно приближаться ко мне, полностью забыв о девушках, которых только что разглядывал. Бог мой, Рэми здесь нет и меня некому защитить, вряд ли Юджин пойдет против древнего члена Совета, имеющего доступ к власти. Не могу сделать ни шага и, не скрывая отвращения, отворачиваюсь в сторону, когда он подходит недопустимо близко и, нависнув надо мной, делает глубокий вдох. Он, будто случайно, касается кончиком носа моего виска, а затем плотоядно улыбается, наверняка наслаждаясь моим испуганным видом.