Но ни одна из моих догадок не оправдывается, и я рефлекторно напрягаюсь, глядя на приближающуюся ко мне Адель.
— Bonsoir, petite*, — она бросает на меня быстрый, но цепкий взгляд, и проходит прямиком к окну, вставая ко мне спиной. Сегодня Адель одета не менее элегантно — в строгое черное платье с глубоким вырезом на спине, который позволяет проследить за ее чуть выпирающими позвонками. Красные туфли и в тон им шарфик, небрежно обернутый вокруг шеи. — Как твои дела?
— Уже лучше, — не могу ничего поделать и выпускаю обиду, тонко намекая о вечере, когда она хотела меня укусить. На этих словах она резко разворачивается и еще больше прищуривает глаза, рассматривая меня так пристально, что я неосознанно вжимаюсь в кресло, словно пытаясь спрятаться от нее.
— Ты не должна бояться меня, этого больше не повторится. Мне жаль, что я проявила слабость.
— Я не боюсь тебя, — конечно нет, если не считать того, что сейчас я чувствую себя совершенно беспомощной перед ней. В конце концов, Господина нет дома, и вряд ли кто-то решится встать между нами.
— Тогда забудем об этом? — она натянуто улыбается, садясь в кресло напротив и поправляя подол платья. Только сейчас замечаю сигареты в ее руках, которыми она тут же пользуется, поджигая одну из них и делая глубокую затяжку. Дым тонкой струйкой вырывается из ярко-алых губ, и всего на секунду красивое лицо Адель скрывается за сизым туманом. — Ты изменилась, Джил, это невозможно не заметить. Он сделал тебя своей?
При этих словах я опускаю голову и впервые радуюсь тому факту, что до сих пор не пришла в норму, иначе яркий румянец не заставил бы себя ждать. Слишком щекотливая тема, чтобы я могла обсуждать это с кем-либо.
— Можешь не отвечать, это написано на твоем лице. Знаешь, Джиллиан, ты можешь мне не верить, но как только я увидела тебя на том приеме, я поняла, что ты станешь особенной для него, — в ее голосе появляется легкая грусть, и сама она становится задумчиво-серьезной. Она выдерживает паузу, словно пытаясь подобрать нужные слова, а я задыхаюсь от предстоящего разговора, потому что, оказывается, до ужаса боюсь надежды, что он может принести с собой. Ведь если я особенная для него, вполне возможно он не убьет меня. И будто читая мои мысли, Адель возвращает меня на землю — Только не стоит себя обманывать — ты не станешь исключением, потому что слишком чиста, в тебе нет хитрости, которая могла бы спасти тебя.
— Где-то я уже это слышала, слишком альтруистична, сострадательна, доверчива, а теперь еще и бесхитростна. Если я так безнадежна, почему он не убьет меня?