— Встретимся, как вы и предполагали, — сказал Шувалов. — Завтра до полудня… Только теперь уж вы ко мне пожалуете. — И повторил с наслаждением: — Завтра до полудня.
Певцов, ехидно скалясь, крутился возле Хотека, — шакал возле мертвого льва, разглядывал сложенные на верху трости желтые сухие руки: след укуса искал.
По знаку Шувалова адъютант с Рукавишниковым цепко, но почтительно взяли Хотека под мышки, подняли с дивана и повели на улицу. Посол упирался больше из приличия и в карету сел охотно. Лакей вскочил на запятки, кучер взмахнул кнутом. Стоя у окна, Иван Дмитриевич не без удовольствия проследил, как двуглавый габсбургский орел, украшавший спинку кареты, покосился, выпрямился и, переваливаясь по-утиному с крыла на крыло, подбито заковылял по Миллионной. Блеснули золотые перья и пропали в темноте.
— Ну-с, господин Путилин, — улыбнулся Шувалов, — австрийского ордена вам нынче не дождаться. Если имеете Анну, я буду ходатайствовать о Святом Владимире.
— У меня нет Анны.
— Не огорчайтесь, будет. И Владимир тоже будет. Дайте срок. Ведь с вашей сдачи мы получили на руки козырного туза. Посол-убийца! Надо же, а? Каков гусь? Вы, я думаю, не вполне понимаете, что это значит. Удача колоссальная! — Все больше распаляясь, Шувалов рисовал такую перспективу: Францу-Иосифу обещают покрыть дело забвением, не позорить его дипломатов, и России обеспечена поддержка Австро-Венгрии по всем пунктам внешней политики, даже на Балканах.
Дослушав, Иван Дмитриевич спросил:
— Выходит, убийство князя нам на пользу?
— Конечно, конечно, — подтвердил Шувалов. — В чем вся и штука.
— А допустим, ваше сиятельство, что вы заранее проведали о замыслах убийцы. Помешали бы?
— Как вы смеете задавать его сиятельству подобные вопросы? — возмутился Певцов.
— Не горячитесь, ротмистр, — миролюбиво сказал Шувалов. — Мы здесь втроем, и сегодня, такая ночь, что на десять минут можно и без чинов. Я, господин Путилин, отвечу вам честно: не знаю… — Но по глазам его Иван Дмитриевич понял другое: знает. Еще как знает!
— Превосходный план, — согласился он. — Но убийство иностранного атташе не может остаться нераскрытым. Кого мы назначим на место преступника?
Шувалов расстроился, как ребенок, у которого отняли новую игрушку:
— Да-а… Эта мысль не пришла мне в голову.
— Кого-нибудь найдем, — сказал Певцов. — Вон трое уже сами напрашивались.
— Верно, — ободрился Шувалов. — Кого-нибудь непременно найдем.
— Я найду, — пообещал Певцов.
— И будете подполковник. Я, ротмистр, не отказываюсь от своих слов.
«Счастливчик», — подумал Иван Дмитриевич. Почему-то государственная польза неизменно совпадала с его, Певцова, личной выгодой. Поднимаясь к подполковничьему чину, он уверенно вел за собой Россию к вершинам славы и могущества, а у Боева и поручика все получалось как раз наоборот.