Святитель Тихон выступил страдальцем и просителем за свой народ перед всем миром. Он разослал письма с горячими просьбами о помощи патриархам восточных Православных Церквей, римскому папе и архиепископу Кентерберийскому.
Потекли полноводной рекой пожертвования. Продовольствие и деньги шли из более благополучных областей страны, из-за границы приходили тысячи вагонов и пароходы с продуктами. Люди несли свои средства в храмы. Общественный Помгол развернул активную деятельность — организовывал слаженную работу, распределял поступавшую помощь, поддерживал связь с эмигрантскими и зарубежными благотворительными организациями, пытался даже вести переговоры с иностранными государствами минуя советские органы власти, требовал содействия у местного партийного начальства.
Как и следовало ожидать, очень скоро такая активность сделалась нетерпимой для коммунистов. В борьбе с голодом их, что называется, отодвинули в сторону, и им это не понравилось. Общественный Помгол был разогнан, его руководителей и многих участников арестовали, обвинили в заговоре, а затем и расстреляли. Церковный комитет власть также объявила «излишним» и потребовала выдать все собранные средства. Несколько месяцев после этого патриарх Тихон вел с большевиками переговоры о том, чтобы духовенство и церковные общины имели возможность официально оказывать помощь голодающим.
Ликвидировав внепартийные Помголы, власть тут же создала свою Центральную комиссию Помгол при ВЦИКе. Так было удобнее распоряжаться поступавшими средствами и продовольствием — и немалая их часть, как можно было догадываться, шла вовсе не в голодающие края. Помгол при ВЦИКе оказался лишь ширмой для очередного ограбления народа.
Между тем вымирали целые регионы. Голодные люди сбивались в отряды и шли грабить склады в городах, поднимали бунты. На подавление их власть отправляла армейские части, действовавшие беспощадно. В переполненных храмах истово молились о спасении России. А в недрах властных и карательных советских структур вызревал план, как под прикрытием страшного общероссийского бедствия расправиться с Церковью.
Часть коммунистической верхушки во главе с Лениным выступала против того, чтобы позволить «церковникам» помогать голодающим. Во-первых, это поднимало в народе авторитет Церкви и лично патриарха Тихона. Во-вторых, добровольные пожертвования православных не могли покрыть все денежные нужды большевиков. А богатства Церкви, по представлениям народных комиссаров, были неисчислимы. В-третьих, имелось чрезвычайно удобное обстоятельство для провоцирования Церкви на сопротивление власти — искомую контрреволюцию. Этим обстоятельством и был голод.