— Ты отвратителен.
Он притворился, будто ранен в самое сердце.
— Я только хотел быть милым, Айден.
— Я знаю, какой ты, и слово «милый» не относится к тебе. А теперь прошу простить меня, — мне нужно было пространство, чтобы убежать. Он находился в доме только двадцать минут, а уже вел себя, как псих.
Мне удалось обойти вокруг него и добраться до двери, но звук его голоса заставил меня застыть на месте.
— Знаешь, кузен Тим предложил мне остановиться у него, но я более чем уверен, что смогу убедить свою сестру, что мне лучше остаться здесь. Таким образом, я смогу присматривать за тобой.
Сделав глубокий вдох, я закрыла глаза. Я действительно не могла справиться с этим. Я бы предпочла жить на улице, чем каждый день иметь дело с этим уродом.
Но затем внезапная мысль поразила меня. Даже если он и убедит мою мать остаться, Хантер же тоже будет здесь. Мне просто нужно будет убедиться, что он будет дома в то же время, что и я. Кроме того, Пит, наверное, ожидает, что я буду очень любезной с ним.
Ни за что в жизни.
— Ладно, поступай как хочешь, — ответила я, выходя через дверь. Я не оглянулась, но точно могла сказать, что он не ожидал этого.
Как только я вышла на улицу, то увидела Мейсона с матерью, занятых беседой с другой парой, которую я не узнала. Вероятно, мне надо было поздороваться, но я просто хотела найти тихое местечко, чтобы побыть одной. Слишком многое уже случилось, а было только восемь вечера.
Двигаясь максимально быстро, чтобы остаться незамеченной, я подошла к задней части бара у бассейна. За ним была небольшая поляна, ниже у ручья. Иногда, после особенных споров с матерью, когда она давала мне пощечину, я приходила сюда, чтобы успокоиться и подумать. Порой я чувствовала, будто слишком много думала. Иногда мой мозг, казалось, обдумывал слишком глупые мысли.
Добраться до моего места было немного сложнее, чем я думала, учитывая, что на мне были босоножки на высоких каблуках, но, как-то, с особенной осторожностью мне это удалось. Я чуть было не поскользнулась, но мне удалось устоять на ногах, прежде чем найти камень, чтобы присесть.
Я присела, подняла камушек и метнула его, слушая звук удара о воду. Закрыв глаза, на некоторое время я позволила себе ни о чем не думать. Ничего не чувствовать. Просто раствориться…
Как только я перестала что-либо видеть, мой слух, казалось, слился со звуками деревьев. Я могла слышать щебетание птиц и хлопанье их крыльев, когда они приносили еду для своих птенцов. Я могла слышать слабый шелест веток деревьев, когда ветер покачивал их.
Это было мое уединенное место. Это был мой мир, потому что под жесткой оболочкой, и, несмотря на мою молодость и способность отмахнуться, находилась израненная душа, которая просто хотела: маму, которая бы любила ее; дядю, который бы не приставал к ней; и папу, которого она любила всем сердцем.