— Знаю, — перебила его, коснувшись пальцем его губ. — Ты не виноват.
— Я чуть не убил тебя.
— Но не убил же, — я невольно повторила фразу, которую он мне сказал, когда собирал бомбу в рубке.
Сидеть у него на коленях было приятно и очень комфортно, но я со страхом ждала того мгновения, когда Александр одумается и велит мне вернуться к себе. А я так этого не хотела.
Но Саша продолжал сжимать меня в объятиях и просто рассматривать.
— Что мне с тобой делать? — неожиданно хрипло спросил он.
— Не знаю, — прошептала в ответ, зачарованная тембром его голоса.
— И что делать с собой?
— Варианты?
Усмехнулся, и в глазах замерцали такие знакомые озорные блики, от которых у меня всегда перехватывало дыхание.
— Как ты посмотришь, если я начну тебя соблазнять?
— О-о-о-о, — только могла пробормотать я, чувствуя, как его пальцы медленно скользили по ноге всё выше, рисуя непонятные узоры на лодыжках и бёдрах, выводя какие-то символы на спине, а потом ласкали кожу на затылке, зарываясь в волосы.
И тут произошло нечто невероятное. Вместо того чтобы отдаться чувствам, которые уже бурлили в крови, я решила немного прояснить ситуацию. Лишь для того, чтобы потом не было обидных слов, что озабоченная нимфетка пришла в чужую спальню, соблазнила его и изнасиловала.
— Саш, ты уверен?
Господи. Какой бред. Это он должен меня спрашивать, а не я. Кто из нас невинная дева, а кто опытный соблазнитель?
Ответом мне был хриплый смех и поцелуй, который был дороже всех слов на свете.
Это было как танец.
Я долго не могла найти слов, чтобы описать то, что происходило между нами ночью в расщелине в спящем корабле на дне бесконечного океана Эквей. А потом просто осенило — танец.
Плавные движения рук, такие томительно-медленные и нежные прикосновения губ. Никакой силы и грубости, только сводящая с ума мягкость.
Подушечками пальцев коснуться обнажённой кожи, очерчивая плавные линии мускулатуры, зарыться в шелковистые волосы и пить его дыхание, как самый сладкий нектар.
Оторваться на мгновение… Застыть… Глаза в глаза. Видеть отражение бушующего пламени своей души в его голодном взгляде и медленно плавиться уже и от его чувств.
И снова касаться, гладить и ласкать, не в силах противиться желаниям и чувствам. Но при всём этом мы не спешили. Каждое движение было чётким, верным и таким правильным.
Я всё ещё сидела у него на коленях, лицом к лицу, невольно сжимая бёдра, пытаясь хоть как-то унять томление внизу живота, подставляя для поцелуев шею и плечи
— Катя… — хриплый шёпот, от которого внутренности вытягивались в струнку и пересыхали губы.