Люк нахмурился. Чтобы Пес выпустил из рук уже попавшее к нему – не бывало еще такого.
– Да и вы бы поостереглись, ваша светлость, – добродушно добавил Доггерти. – Мы люди простые, в ваши родовые заморочки не лезем. Всякое бывало, но скажу вам прямо: такой подлости, как в ваших кругах, ни в одном гадюшнике не сыщешь.
– Спасибо за заботу, Билли, – с иронией проговорил Люк. Немного невнятно – он взял свободной рукой пачку сигарет и вытащил оттуда одну зубами. Поджег. – Ты вот что. Покопай еще немного. Мне нужна любая нить к заказчику. За имя спасибо, но этого мало, раз этот Хитслоу собой уже землю удобряет. Покопай, не выйдет – деньги все равно оставишь себе.
Кембритч буквально чувствовал, как на том конце провода жадность борется с осторожностью.
– Ладно, – сказал наконец Доггерти. – Попробую найти, с кем он встречался за последний месяц. И всё, ваша светлость, не обессудьте.
– Согласен, – Люк затянулся и вспомнил еще кое-что. – Будешь свободен. Но по Софи обязательства сохраняются.
– Естественно, – откликнулся Пес, – хлопочу о вашей зазнобе, как о родной. Живет себе, такая приличная, ну просто мать семейства. Любовался бы и любовался. Эх, и что я на ней не женился?
Кембритч хмыкнул и повесил трубку. Нужно было вставать.
Леди Шарлотта обнаружилась в зале на первом этаже. Она осматривала украшения, раздавала указания – что поправить, что добавить, – а Майк Доулсон трусил рядом с ней и быстро чиркал в блокноте. Люк из-за его спины послал матери воздушный поцелуй – «спасибо, что отвлекаешь»; графиня улыбнулась и снова принялась третировать секретаря.
– Вот зачем нужна жена, – пробормотал герцог, пройдя в столовую и усаживаясь завтракать.
– Простите, лорд? – переспросил Доулсон-старший, командуя слугами, которые торжественным строем заносили кушанья.
– Я говорю, Доулсон, что женщины – полезнейшие создания, – серьезно повторил Люк. – Согласны?
– Я не рассматривал супругу с этой точки зрения, ваша светлость, – не моргнув глазом ответил дворецкий.
– Все-то у вас правильно, Доулсон, – уныло сказал Дармоншир (унынию немало способствовала тарелка овсянки, незаметно примостившаяся среди других блюд). – А с какой точки зрения вы ее рассматривали, позвольте спросить?
Слуги с явной неохотой покидали столовую. Дворецкий чуть порозовел.
– С точки зрения… э-э-э… личной прелести, ваша светлость.
Люк хмыкнул. Госпожу Доулсон, такую же прямую, как дворецкий, и сухую, как щепка, прелестной можно было назвать с большой натяжкой. Он видел ее мельком, но и этого хватило, чтобы представить, как она поколачивает мужа зонтиком. Неудивительно, что старый слуга предпочитал дневать и ночевать во владениях хозяина.