Медвежье солнце (Котова) - страница 183

– Пора, ребенок. Пошли перенимать опыт. Это и нам когда-нибудь грозит.

– Если я доживу, – сказала она уныло, захлопывая книгу.

Двери в покои Пол были открыты, но невесту закрывала застывшая на пороге Каролинка. Я обошла ее и тоже оцепенела. Эта высокая, прекрасная и взрослая женщина, чуть бледноватая, с огромными голубыми глазами и светло-русыми волосами, убранными в простой узел на шее, просто не могла быть нашей пацанкой Полиной. В ее гостиной тонко и нежно пахло розами и свежеглаженой тканью, чистотой и волнением.

– Ну что вы молчите? – с нервной улыбкой спросила она, суетливо поправляя юбку платья. – Все плохо, да?

Ах, какое это было платье! Если мы были просто брусничками, то Полина – лесной брусникой в сочной траве. Пышная юбка от талии до пят казалась пушистой – так искусно были собраны в волны многочисленные слои шифона, так ложились они один над другим пенным прибоем. Струящийся пух платья, снизу темно-зеленый – как хвойные и мшистые сопки Бермонта, – поднимался до середины голени и останавливался опояском оттенка старого золота. Выше пенные волны шифона переходили в спелый клюквенный цвет, перехваченный на поясе тем же старым золотом. Этого же ягодного цвета были и лиф, целомудренно закрывающий грудь и плечи – в узком вертикальном вырезе мелькала светлая кожа, – и длинные рукава платья.

Ошеломительно.

Обручальная пара на левой руке и простые серебряные серьги – вот и все украшения. Большего Полине не было нужно – все равно драгоценности никто не заметит. Будут смотреть только на нее.

– У меня просто нет слов, – призналась я, чувствуя, как внутри все расклеивается и к глазам подступают слезы. – Мне жалко тебя отдавать, Поля. Ты такая непривычная… и красивая. Очень красивая!

Она улыбнулась неуверенно, вдруг скривила губы и шмыгнула носом.

– Только не плачьте, выше высочество! – с тревогой попросила статс-дама Сенина. Она, оказывается, тоже была здесь, но я ее просто не заметила. – Весь мир ждет вашей свадьбы, негоже идти на нее с красными глазами. Будут потом говорить, что вы ее не желали.

– Не буду плакать, – заверила Полина. – Я жду больше целого мира, поверьте.

Марья Васильевна улыбнулась с гордостью, как будто рассматривала картину, вышедшую из-под ее руки, и покинула комнату.

Полина Рудлог

– Страшная женщина, – тихо поделилась Полинка. – Мне кажется, что если, не дай боги, я упаду там в обморок, она потащит меня на себе.

Я хихикнула, и это мгновенно разрядило обстановку. Мы полезли обниматься, осторожно, чтобы не испачкать друг друга помадой, хвалить друг друга, приободрять. Я только что осознала: в наш дом сестричка больше не вернется. Будет приезжать, гостить, возможно, сбегать к нам выпить чаю и поболтать, но жить она навсегда уходит в другое место. В другую семью.