– За праздник готов дочь отпустить? – ехидно спросила все еще переживающая мама. Теперь она волновалась, как родственники посмотрят на нецивилизованного жениха.
– Он и так ее унесет, – отмахнулся папа, – хоть проводим как следует.
Света осторожно взглянула на Четери. Тело побаливало после ночного безумства, но хорошо, правильно. Плохо было то, что ее с утра мутило, и Света пила мятный чай и грызла по крошке посоленную корочку хлеба. Ничего не хотелось – только лечь и чтобы никто не трогал. Но родители вроде уже смирились, и спорить с новым предложением она не стала.
Чет с наслаждением запил компотом кашу, которую съел только из уважения к Светиной маме, и сказал:
– Желание отца – закон.
– Вот и славно! – обрадовался папа. – Давайте, девочки, обзванивать народ. Чем больше людей – тем счастливее жизнь семейная! Сейчас обо всем договоримся, на выходных сыграем свадьбу…
– Завтра, – произнес Чет веско.
– Завтра так завтра, – не растерялся Иван Ильич. – Тамара, начинай обзвон, а я ресторан поищу. Четери, с твоей стороны будет кто-то? Друзья, родственники?
– Если надо, позову, – легко ответил Четери. – Только мне отлучиться ненадолго нужно будет.
Мама побледнела – ей тут же представилась орда дикарей, крушащих ресторан, и ее родственники, которые будут обсуждать это следующие лет пять.
– Если не смогут, ничего страшного, – торопливо предупредила она. – Светочка, дочка, поехали за платьем?
– Я полежу, мам, – голос Светланы был слабым, на лбу вдруг выступила испарина, и она поспешно отставила чай, вскочила и побежала в ванную.
– Вот куда ей праздник? – ворчливо укорила мужа Тамара Алексеевна. – Ей постельный режим нужен. А не свадьба… – женщина осуждающе взглянула на Чета, – или полет.
Четери непонятно качнул головой, то ли соглашаясь, то ли нет, встал и пошел за Светланой.
И она совершенно не обрадовалась, увидев его в ванной, – глаза слезились, желудок сжимался, и голова кружилась так, что пришлось опереться на сидение унитаза, открыть одной рукой кран в раковине и промывать рот. И так жалко себя было!
– Уйди, а? – попросила она, кривясь. Всхлипнула – желчь снова поднялась к горлу – и поспешно склонилась над сидением. Дракон переждал, пока ее некрасиво и тяжело выворачивало, подошел, поддержал за талию, повернул к раковине.
– Я некраси-и-ивая, – заплакала она, глядя на себя в зеркало: волосы торчат, глаза красные, лицо бледное, – не смотри, Чет! Ну пожалуйста-а!
– Женщина, – сказал он веско, – успокойся. Умывайся, и пойдем в кровать. И в следующий раз, когда тебе будет плохо, сразу говори мне.