– Нет, мы не линяем, – услышал инляндец, подходя ближе. Ситников топал рядом.
– Но у птиц линька ежегодная, – удивленно и увлеченно продолжала Алина, – перо же изнашивается, теряет влагостойкость, свойства свои… плюс еще есть брачные линьки… когда оперение пестрым становится и пышным…
Чет, видимо, представил себя пестрым и пышным и снова заржал.
– Нет, малышка, – сказал он, отсмеявшись. – Я никогда об этом не задумывался, если честно, но точно никаких смен оперения у нас нет.
Говорил он без недовольства или насмешки. Как с любопытным ребенком.
– А… – начала принцесса, но увидела Тротта и осеклась, быстро встала. – Извините, профессор.
– Ничего, – сказал тот сквозь зубы, – продолжайте, не стесняйтесь.
Она надулась, поколебалась, стиснула руку Матвея и все-таки решилась. Чет поглядывал на них с весельем.
– …А можно посмотреть, как вы оборачиваетесь? Если будет минутка, конечно, – добавила Алина извиняющимся тоном и посмотрела на Светлану. – Простите, пожалуйста, за нахальство. Но я никогда не видела драконов! И так хочу посмотреть!
Света не возмущалась и тоже смотрела на девушку с ласковой смешинкой.
– А ведь и я тебя с крыльями не видела, – задумчиво сказала новобрачная и намекающе глянула на мужа. Тот вздохнул и встал.
– Чего не сделаешь ради женщины, – заявил он с видом идущего на подвиг. – Только теплое надень, Света. Пойдем, пока твой отец не вспомнил, что надо продолжать. Макс, – окликнул он инляндца, – давай с нами.
Они ушли за ресторан, подальше от любопытных гостей. Алинка, постукивающая зубами от холода, несмотря на обнимающего ее Матвея, в грудь которого уткнулась, ждала, пока дракон разденется и обернется. Светлана, стоящая в теплой шубке, отворачиваться не стала, но очень переживала, что супруг замерзнет.
– Отогреешь потом! – крикнул ей разоблачающийся дракон. – Прекрати волноваться, женщина!
Макс остановился чуть в стороне и стоял с невозмутимым лицом. Оборот он уже видел, но сейчас решил посмотреть, как это выглядит в магическом спектре. И с удовольствием исследователя наблюдал, как обнаженный Чет полыхает голубоватым сиянием, как орнамент на его теле, словно большая сеть, отделяется от тела, расширяется и образует контуры дракона, заполняющегося плотной дымкой, как в дымке этой растворяются очертания человека, а она все уплотняется, пока не становятся видны и прожилки на перьях, и огромные лапы, и мощное белое тело, и пасть.
Дракон повернул к ним огромную башку и рявкнул что-то нетерпеливо. Застывшая было Света ахнула с восторгом и недоверием, побежала к нему, а за ней со всех ног бежала Богуславская, поправляя на ходу очки. Ситников стоял, словно оцепенев.