Шумилов был усажен в роскошное, но чрезвычайно неудобное, с высокой спинкой кресло, которое впивалось в спину.
«Что же там может так давить?» — думал про себя Шумилов. В комнату откуда-то из глубины квартиры доносились звуки рояля. Кто-то разучивал мазурку Глинки, старательно повторяя по несколько раз отдельные места.
— Софья Платоновна, возможно, мои вопросы покажутся Вам травмирующими, прошу заранее Вашего прощения.
— Для меня сейчас сама жизнь травмирующая, — спокойно отозвалась женщина. Шумилов поймал себя на мысли, что она чрезвычайно хорошо владеет собой.
— Расскажите мне, пожалуйста, о Николае. На каком факультет он учился, чем увлекался кроме химии?
— Николаша поступил на юридический — на том настоял отец. Да. Химию любил, литературу, много читал. Вы обратили внимание, сколько книг в его комнате? Это он сам их покупал, любил захаживать в книжные лавки. Он вообще был очень умным, начитанным мальчиком.
— А с кем он дружил и много ли времени проводил вне дома?
— Да нет, он вообще был… домашним мальчиком. Конечно, последние год — полтора он проводил в компании друзей больше времени. Это всё были молодые люди нашего круга — Пётр Спешнев, Владимир Соловко, Андрей Штром. У нас они частенько бывали. Конечно, они и развлекались вместе — как обычно развлекаются — театр, обеды, именины, зимой — горки…
— Они и учились вместе с Николаем?
— Спешнев и Соловко — да, тоже на юридическом. А Штром, по-моему, занимался естественными науками.
— А вы не могли бы сообщить мне их адреса? — Алексей Иванович быстро записал на отдельном листе продиктованные адреса, — Скажите, Софья Платоновна, а были ли в жизни Николая романтические увлечения? Мы нашли среди его бумаг письмо от девушки, подписанное «В.П.»
— Это, по-видимому, Вера Пожалостина. Только я вас прошу, — Софья Платоновна посмотрела на Алексея Ивановича в упор, дабы убедиться, что он понимает серьезность момента, — не упоминайте её имени, пожалуйста. Она дочь почтенных родителей, отец — действительный тайный советник, имеет право прямого доклада Государю, матушка старинного уважаемого рода. Скомпрометировать юную девушку легко, а я себе этого не прощу. Да тем более, что и не было никаких отношений у Николаши с Верой, о которых можно было бы всерьёз толковать. Я вас очень прошу, Алексей Иванович, — для пущей убедительности своей просьбы Софья Платоновна коснулась рукой рукава Шумилова.
Алексей Иванович неловко кашлянул и со всей возможной почтительностью, на которую только был способен, ответил:
— Обещаю, Софья Платоновна, что без самой крайней нужды имя этой барышни оглашено не будет. По крайней мере я приложу к этому все усилия. А как протекала болезнь Николая?