Линдси пожала плечами.
– Не думаю, что это необходимо.
– Перестань, ради бога, – взмолился Дерек. – Один из моих лучших друзей женится на твоей подруге. Мы оба будем у них на свадьбе, к тому же работаем в их доме. Так разве нельзя по крайней мере нормально общаться?
– Если только по работе.
Дереку хватило смелости усмехнуться.
– Значит, это исключительно деловые замечания с кучей восклицательных знаков развешаны по всему дому?
– Почему нет? Очень информативно. Я вовсе не собираюсь целовать чью-либо задницу, а хочу донести свою точку зрения до исполнителя.
– Ну, это тебе уж точно удается. – Он ухмыльнулся. – Парни даже придумали название для твоих стикеров.
Линдси изумленно приоткрыла рот, потрясенная его словами.
– Какое?
Дерек засмеялся и покачал головой.
– Не скажу: это будет предательство.
– Это несправедливо! Ведь я вовсе не грымза какая-нибудь.
Обидно, что рабочие явно думают иначе, и вдвойне, потому что при них она была в доме всего пару раз.
– Я знаю, – продолжил Дерек, – но в последнее время ты готова общаться с кем угодно, только не со мной.
Линдси беспокойно поерзала и подняла глаза.
– Я не знаю, что должна чувствовать сейчас. Если раньше я была в бешенстве, то теперь… теперь мне известно, что все было еще хуже, чем можно было себе представить. Знать, что ты никогда не…
– Линдси Моралес! – Громкий голос медсестры не дал ей сказать то, о чем она потом могла пожалеть: из-за сильной боли она не очень хорошо соображала.
Линдси встала. Дерек тоже. Она открыла было рот, чтобы остановить его, но он ее опередил.
– Я иду с тобой. А если начнешь возражать – устрою сцену. И учти: наш разговор не закончен.
Следуя за Линдси, Дерек кипел от негодования, поскольку понял, что именно она хотела сказать: он никогда ее не любил. А почему бы, собственно говоря, ей так и не думать? Ведь, по сути, именно в это он заставил ее поверить много лет назад. Тогда ему казалось, что так будет проще. Ведь невозможно объяснить женщине, которую безумно любишь, что выбираешь не ее; что выбираешь не любовь, а правильный поступок, которого от тебя ожидают, даже если при этом причиняешь ей боль. Все это было дико, глупо, неправильно, но он должен был сказать ей правду, какой бы неприглядной она ни была.
Медсестра отвела Линдси в отгороженный ширмой угол, усадила на стул и принялась выяснять, что произошло. Линдси подробно все рассказала, и его опять охватило чувство вины. Он знал, что весит прилично, что следовало крепче держать ее, не допускать, чтобы она упала, и уж тем более не падать на нее… Понимая, что ей больно, он чувствовал себя все хуже. Если бы только он мог взять ее боль себе…