Брецель смотрит на Эльзу с интересом. Жаль, что за синими стеклами не видно его глаз.
Поезд за окном останавливается у маленькой, будто игрушечной, станции и подмигивает мне огоньком, от чего в груди просыпается приятное легкое жжение, словно после антипростудного бальзама. В окно врывается ветер, треплет мои волосы, бросает их мне в лицо. Я откидываю прядь назад и говорю:
– Я хочу приобрести билет. Я попробую.
– Кто еще хочет? – спрашивает манул.
– Я хочу, – сразу же поднимает руку Илья.
– Это не для таких, как я, – качает головой Эльза.
– Я не умею делать открытки, – вздыхает Аркадий.
– Ты же знаешь, я нужна в городе, – разводит руками Лилиана.
Неужели, все еще свернувшийся калачиком, чуть заметно кивает головой – подает мне знак одобрения. Кресло Серафима вцепляется всеми когтями в пол, словно дает понять, что никуда не собирается. Шапкин смотрит на нас с таким видом, словно его только что спросили, как проехать на Альфа Центавру. На лице его читается усталость. Отпустил бы его Брецель, что ли…
– Я могу, – слышу шепот в ухе.
Смотрю на человека в длинном пальто, но губы его сомкнуты, и, тем не менее, я слышу его голос:
– Софья, ты еще можешь передумать. Мое предложение в силе до тех пор, пока ты не сядешь в поезд. Я отпущу художника, если ты хочешь. – Он расстегивает одну пуговицу на своем пальто и говорит: – Дмитрий, ты можешь уйти. Выйдешь из этой комнаты – и окажешься у себя дома.
Дима! Конечно, как же я могла забыть – брата Семена звали именно так!
– Почему вдруг? – приподнимает брови манул.
– Он не скрапбукер, – коротко отвечает Брецель.
Дима поднимается и быстрыми шагами направляется к двери. Он уходит по-английски, не прощаясь. Правильно, кто же говорит «до свиданья» собственным галлюцинациям.
– Как мне сделать открытку без материалов? – задаю я вопрос, не обращаясь ни к кому конкретно.
– О, это очень просто, – охотно откликается Лилиана.
Она достает из кармана белую нитку с иголкой и лоскуток ткани, делает несколько стежков и бросает его в угол. Некоторое время пространство мерцает и переливается, словно в комнату проникло северное сияние, а потом в углу появляется мой собственный рабочий стол со всеми ящиками, инструментами и материалами.
– Как ты это делаешь? – удивляюсь я.
– Небольшая иллюзия. Все очень просто – шито белыми нитками, – смеется она. – Давай твори.
Я усаживаюсь за стол. Трудно работать, когда за тобой внимательно следят несколько пар глаз. Хочется попросить Лилиану сделать ширму.
– Нет, – слышу я шепот Брецеля. – Я должен тебя видеть. И помни: если ты уедешь на этом поезде, они все станут маммонитами, каждый из них.