Его похвала невероятно порадовала Лауру. Когда он ушел, она встала перед зеркалом в ванной и внимательно посмотрела на себя. Заметны ли были в ней изменения? Прошло не так уж много времени, но ей все же казалось, что она прошла очень длинный путь – от той покорной Лауры, которая поджидала дома своего мужа и постоянно покупала новые шторы и ковры, чтобы как-то убить время, до женщины, опознавшей своего убитого супруга в отделении суд-медэкспертизы, раскрывшей его многолетнюю любовную связь, оказавшейся лицом к лицу перед кучей долгов и при всем этом еще нашедшей в себе силы и нервы, чтобы начать маленький роман с его лучшим другом…
Ей показалось, что она выглядит менее мягкой и не такой робкой и что с ее лица исчезла нерешительность.
– Ты вполне неплохо со всем этим справляешься, – довольно сказала она самой себе.
Вечером она послушала музыку, открыла бутылку шампанского, и ей удалось бы полностью предаться чувству раскрепощенности и свободы, если б где-то в глубине ее души не присутствовала некая напряженность, которую она вначале не могла себе объяснить, а потом поняла, что это связано с Кристофером. Лаура постоянно ждала, что вот-вот зазвонит телефон, и это окажется Хейманн, который попросит ее о следующей встрече. Она даже закрыла ставни, чего раньше никогда не делала, – теперь у нее постоянно присутствовало неприятное ощущение того, что Хейманн может внезапно появиться там, снаружи, желая, чтобы его впустили, или – что было бы еще более неприятным – просто притаившись там и наблюдая за ней.
«Он ничего тебе не сделал, – постоянно повторяла она себе. – В конце концов, это не преступление, если он в тебя влюбился; и если он был немного поспешным и прямолинейным, это тоже еще не основание для того, чтобы бояться его».
А это как раз и было самым безумным: она боялась Кристофера, не зная почему. Разум твердил ей, что это глупости, но ее инстинкт, ее негативное, напряженное, подозрительное предчувствие никак не поддавались успокоению. А когда телефон в этот вечер и в самом деле зазвонил, Лаура так резко вздрогнула, словно еще никогда в жизни не слышала этот звук. Когда она взяла трубку, ее сердце бешено колотилось, и женщина мысленно обозвала себя истеричной гусыней. Это была ее мать, которая – конечно же – сетовала, что сама Лаура никогда ей не позвонит. Она также хотела сказать, что у Софи все хорошо, но что она уже неоднократно плакала, скучая по маме, а кроме того, ей требовалось узнать, когда Лаура наконец вернется домой.
– Если ты вообще посчитаешь нужным сообщить мне об этом, – язвительно добавила Элизабет.