Он посмотрел на меня и продолжал жевать резинку. В это время появилась собака. Это был ротвейлер, огромный, черный, с мощной грудной клеткой и… в ошейнике. Хайнц похлопал собаку по голове. Потом пожал плечами, злобно глянул на меня и сказал:
— А мне нравится ваша дочь.
Нужно ли было дать ему пощечину? Наверное, нужно, но вместо пощечины я по-идиотски ответил:
— Я хочу, чтобы ты знал: я слежу за тобой.
Хайнц помолчал, потом произнес:
— Хорошо, следите за мной.
Он продолжал стоять и смотреть на меня. Мне ничего не оставалось, как развернуться и пойти к машине.
Вечером зазвонил телефон. Эти звонки раздавались каждый вечер. Фэт взяла трубку и вышла в кухню, затем вернулась в гостиную и спросила:
— Ты был у Пола? Ты пытаешься разрушить мою жизнь? Ты не можешь запретить мне встречаться с ним.
— Фэт, тебе всего пятнадцать, он слишком взрослый для тебя.
— Ты ничего не знаешь, папа! Мы любим друг друга!
Я подумал: «О Боже, помоги мне! Она любит? Кого? Пола Хайнца?»
— Успокойся, Фэт.
Она ушла в свою комнату. Через несколько дней я позвонил Эдне и спросил:
— Что ты думаешь об этом?
Ее совет рассердил меня.
— Ну что ж, пусть принимает противозачаточные таблетки.
— Ты считаешь, что я одобряю эти отношения?
— Не дави на меня, Мэд. Фэт пятнадцать, и она все равно будет кого-то искать. Ты понимаешь, что может случиться?
— Ты хочешь, чтобы я разрешил дочери ходить, где ей вздумается, принимать противозачаточные таблетки и развлекаться с молодым человеком, которому двадцать пять лет?
— Мэд, но она может уйти и делать все, что захочет.
Я понимал, что сестра права. Фэт продолжала встречаться с Хайнцем, и мои уговоры, запреты и замки на дверях не могли остановить ее. Хайнц вел себя довольно нагло. Он стал приезжать к нашему дому и вызывать Фэт, которая пулей вылетала из входной двери и садилась на переднее сиденье автомобиля. Они выезжали из ворот, а я сидел в кресле перед телевизором, зеленый от злости, стараясь не думать о том, чем они сейчас занимаются.
Так продолжалось до тех пор, пока Фэт не исполнилось шестнадцать. Хайнц был уверен, что теперь его не накажут за совращение малолетних. Он приехал на своей развалюхе, забрал белый туалетный столик с зеркалами, который я купил Фэт на ее тринадцатый день рождения, сложил ее коллекцию мягких игрушек в корзины для мусора и положил все в багажник. Пока Фэт собирала вещи, висевшие на вешалке, связывала их и укладывала в коробку, Хайнц сидел за рулем и курил.
Фэт обняла меня и поцеловала, затем села в машину. Все были взволнованны. Фэт махала мне рукой, глядя на меня через стекло, пока Хайнц заводил двигатель. Затем он дал газ, и машина уехала.