Я вернул конверт Нейлу Коуэну и готов был сказать ему, что, пожалуй, ему не стоит беспокоиться о нас, но его невозможно было остановить. Это решил сделать Хайнц, который произнес:
— Хорошо, мы постараемся.
Но Коуэн все равно не успокаивался. Он, по-видимому, привык к тому, что люди пытаются его заткнуть.
Я отважился задать еще один вопрос:
— Почему социальный департамент отнимает детей у матерей?
Коуэн готов был и к этому.
— Представьте, Нэд, если бы не было синдрома «сотрясения ребенка»! Что стало бы с социальными работниками? Что стало бы с терапевтами, логопедами, адвокатами и судьями? Они остались бы без работы!
Я знаю, что Вы думаете, Ваша честь. Нейл Коуэн — шарлатан, я должен был это понимать, но, надеюсь, Вы также поймете, в каком отчаянном положении мы находились и поэтому обращались за помощью ко всем. Сэт все еще был в больнице. Мы не видели его с тех пор, как его забрали в Форстере.
Без ребенка Фэт была в ужасном состоянии. Она ходила по дому кругами и плакала. В руках она держала игрушечного медведя, укачивая его, как ребенка. Я не мог на это смотреть. Я готов был ухватиться за любого, если тот пообещает помочь.
Было еще одно обстоятельство: наш адвокат призналась, что в чем-то Нейл Коуэн прав. Это не касалось фармацевтических компаний, которые травят детей, а правительство закрывает на это глаза. Речь шла о том, что будет трудно доказать, что ребенка трясли и это послужило причиной травмы.
Я подумал: разве такое возможно? Вероятно, как и многие люди, я полагал, что ребенок, которого долго трясли, должен выглядеть как бродячая собака: неопрятный, слабый, в разорванной одежде. Но адвокат не согласилась со мной.
— Конечно, нет. Такие дети выглядят так же, как и остальные. У них нет сломанных костей, ушибов и царапин. Повреждение находится внутри.
Ребенку необходимо сделать томограмму, но даже она не покажет, трясли ли его. Томограмма покажет, есть ли у ребенка повреждения, но не выявит, каким образом они были получены.
Я понимал, что это довод в нашу пользу, но адвокат предупредила:
— Я не уверена, что Нейл Коуэн — именно тот человек, который должен выступать в нашу защиту.
Но тут вмешался Хайнц:
— А почему бы нет? Он убедил меня. В конце концов, он на нашей стороне.
Я подумал: «А Хайнц, оказывается, не такой уж идиот». Он отлично понимал, что я не на его стороне, и именно поэтому привел Нейла Коуэна в суд в день слушания по делу. И тот предстал перед шестью судьями — в той же рубашке и коротких штанах, с той же связкой ручек, дрожащий от волнения, готовый нас защищать.