— Я просто попросил огоньку! А она как заплачет! Я подумал: может, сегодня день такой, всем надо плакать!
— Вали отсюда. Дважды предлагать не буду.
Мужчина сорвался с места и побежал вниз по улице, придерживая шляпу обеими руками.
Тэллоу вздохнул, оглянулся и положил сэндвичи на крышу джипа. Конечно, хороший полицейский не демонстрирует без должной причины табельное оружие, но… это работало. Причем быстро и без проблем. Самоедством он займется потом. Потому что женщина раскачивалась из стороны в сторону, всхлипывая и шмыгая носом. Сил кричать у нее, похоже, просто не осталось.
Эмпатии Тэллоу хватило на то, чтобы оценить ситуацию. А вот что делать дальше, он ни фига не знал. Да, конечно, он прекрасно понимал, что Бобби Тагг под сильным стрессом и у него нервный срыв, но, увы, утешить и успокоить его детектив вряд ли сумел бы. Джим Розато был типичным грубым копом, однако людям он нравился. Вот почему они так хорошо работали в команде.
Тут ему разом припомнилась лейтенант. М-да, она, похоже, не разделяла мнение Тэллоу…
Он присел рядом с женщиной.
— Все в порядке, мэм. Я — офицер полиции. Он ушел. Не могли бы вы рассказать мне, что произошло?
Она прикрывала ладонями голову и, все так же раскачиваясь, раз за разом выдыхала: «Я думала, это он».
Тэллоу кивнул:
— Все в порядке, мэм…
И в порядке эксперимента положил ей руку на плечо. Она завизжала и дернулась в сторону в инстинктивном ужасе, чуть не упала, закашлялась и снова зарыдала. Женщина задыхалась от слез и конвульсий, и это вывело ее из забытья. Она раскачивалась, сидя на корточках, а странные золотые каблуки скользили по тротуару, не находя опоры. Он снова протянул руку и осторожно дотронулся до запястья. Тогда она развернула к нему лицо в темных с золотой оправой очках. Но позволила взять за руку и мягко поднять ее на ноги. Тут она снова завсхлипывала и повисла у Тэллоу на локте. Он как-то сумел придержать ее за плечи и огляделся. Сумка-цилиндр валялась на тротуаре. Закрытая. Рядом лежал завернутый в бумагу сэндвич. Он потянулся и подкатил ногой сумку.
— Извините, — пробормотала женщина, уткнувшись ему в грудь. Голос ее казался далеким-далеким, словно доносился из космоса.
— Все в порядке, — отозвался он.
— Нет. Не в порядке. — И она попыталась вдохнуть и выдохнуть. — Он просто попросил прикурить. Но я увидела эти… перья… и одежду его… и…
И тут она снова расплакалась, но уже без надрыва. Такие слезы не мучили, а очищали. Она выплакивала горе и приходила в себя.
— Как вас зовут, мэм?
— Эмили.
Руки у нее тряслись, как при эпилептическом припадке, и Тэллоу понял, что оказывает ей поддержку не в эмоциональном, а в самом что ни на есть физическом смысле: она стояла на ногах исключительно потому, что он держал ее за плечи.