Не наместник правил городом — голод. В такие годы казна княжеская не полнилась, напротив, скудела. С кого же было дань брать, если данники вымирали косяками? Но Золотой Орде было мало дела до этого, она требовала ежегодный осенний выход, и всякая задержка грозила приходом орды и полным разграблением обнищавших, полуживых городов и весей.
Люди, измученные голодом и нуждой, всегда искали виноватых и, как правило, находили их.
— Во всем виноват великий князь Михаил Тверской, он задерживает хлеб с Низу, оставляет его в Твери.
— Опять посадил в Городище этого корыстолюбца Федора, а сам — в Тверь на сытые хлеба.
— Надо звать Юрия, тот мало сидел, а сколько добра сделал.
— Юрий Данилович в Орде, а князь Афанасий в полоне у Михаила.
У мизинных всегда богатые виноваты, у голодных — сытые. В Тверь из Новгорода привезли грамоту великому князю, и опять от Данилы Писаря: «Михаил Ярославич, надысь на вече решили слать в Орду на тебя жалобу, что-де ты закинул город на горе и нужду, а всю дань на себя берешь. Выбрали в послы Любовича с Радомиром, которые не сегодня завтра в Орду потекут. Как я полагаю, пойдут водой и с дарами хану. Тебе лепш на Волге их перенять. Данила».
— Кто грамоту передал? — спросил князь Сысоя.
— Купец.
— Что он хоть говорил? Как там?
— Мутится народ, замятия вот-вот учнется.
— Не Москва ли сызнова старается там?
— Кто его знает. Не надо было Афанасия отпускать.
— Он мне слово дал на Новгород более не посягать.
— У него слово как шишка елова, ветер дунет — она и падет.
— Что ж там делает Федор? Вече собирает, решает. А наместник где?
— Федор еще с того раза напуган, поди, с Городища-то и нос высунуть боится. Зря ты его, Ярославич, опять усадил. Зря.
— А кого надо было? Тебя или Ивана?
— Можно было Ивана Акинфовича.
— Теперь чего гадать. Ты вот лучше с Иваном займись этими послами новгородскими. Как их? — Михаил заглянул в грамоту.— Этим Любовичем и Радомиром.
— Постараемся не пропустить.
— Я думаю, надо засады на Волгу и на Тверцу выслать, и обе чтоб выше Твери. Ишь ты, мимо меня хотят дары везти, умники.
— Перехватим, Михаил Ярославич, не беспокойся. Али впервой?
— Вот именно. Тогда вместо Юрия Бориса перехватили, не впервой промахиваться.
— Ты ж знаешь, что меня там не было, что тогда Давыд покойный на мякине попался, Царствие ему Небесное.
Послов вместе с их охраной захватили на Волге. Однако захват прошел не совсем гладко. Началась потасовка, и во время свалки исчез Любович.
Повязанных новгородцев привезли в Тверь, охрану побросали в порубы, а Радомира привели к князю. Михаил Ярославич велел развязать пленника.