На семь лет отлучена от церкви! Конечно, мы знаем, что приговор этот смягчается, что ее духовник может ходатайствовать за нее, но это во время произнесения приговора не знает ни одна разведенная. У нас редко у кого есть духовный отец в буквальном смысле этого слова, т. е. священник, в доброту, ум и кротость которого мы верим, перед которым на коленях готовы выплакать все горе и в молитвах его найти себе успокоение и прощение, и женщина, которой черные судьи вынесли такой приговор, замыкает в душе это последнее оскорбление – отлучение ее от церкви и перестает молиться, перестает верить и в правосудие людей, и в милосердие Божье.
И этого еще мало, на нее накладывают несмываемое тавро, в ее паспорте прописывают: бывшая жена такого-то осуждается на безбрачие за прелюбодеяние и т. д. Теперь не делают таких надписей, но я сама несколько лет тому назад держала в руках такой паспорт молодой, безукоризненно порядочной женщины; этот волчий паспорт она прописывала во всех участках при переезде на новую квартиру, этот паспорт читали все лакеи, когда, путешествуя, она останавливалась в гостинице.
Неужели такой закон не требует пересмотра, неужели женщины не возвысят своего голоса, не повлияют на своих мужей, братьев, отцов, в руках которых находится разрешение нового законопроекта по бракоразводным делам, чтобы подобные дела велись более чисто и более человечно?
Естественно, что дело о расторжении брака должно быть отдано в ведение гражданского судопроизводства, что сознания в собственной вине должно быть достаточно без свидетелей-очевидцев преступления, что обоюдное согласие на развод должно быть принято во внимание, и что разведенная, виноватая сторона в особенности нуждается в полной свободе сочетаться новым браком.
Мне скажут, что разводов будет вдвое больше при такой поблажке законов. Первое время безусловно да, потому что все фактически разошедшиеся, но не искавшие еще развода в силу дороговизны лжесвидетелей, волокиты дела и других тяжелых подробностей, сразу нахлынут с прошениями о разводе, но затем, когда эти залежи неудачных браков будут сданы в архив, то новых дел будет гораздо меньше – уже одно сознание, что оскорбленная сторона легко может добиться справедливого суда над виновною, удержит многих легкомысленных, рассчитывавших прежде на то, что не всякий пойдет на трудность и постыдность бракоразводного процесса, а главное, что там, где в семье любовь и уважение, там ни прежде, ни теперь, ни после не будут стремиться к разводу.
Тем более, что еще в 1900 году Святейший Синод своей сентенцией определил, что «в бракоразводном процессе факт прелюбодеяния может считаться доказанным не только свидетелями-очевидцами, но и другими второстепенными доказательствами». Святейший Синод предписал одной из наших консисторий, отказавшей в расторжении брака за неуказанием «свидетелей-очевидцев», дать делу дальнейший ход: «Произвести расследование документальных доказательств и показаний одного лица, лишь знавшего о неверности», что только и было предъявлено на суд истцом-мужем против обвиняемой им жены. И развод состоялся. Таким образом, эта сторона дела, этот отказ закона от нелепых и никогда, и нигде немыслимых свидетелей-очевидцев – не есть что-либо существенно новое.