Кинтана взял себя в руки, но в следующей же фразе, произнесенной им, Гарсия почувствовал настороженность.
- Ну и пусть. Он знает свое дело.
- Послушай, Кинтана, говори сразу и открыто. Я ведь не мальчик. Понимаю, в чем дело. Здесь всякое может случиться. Ни "зелененькие", ни драгоценности не помешают, если не врешь, что они у тебя есть. Выкладывай, что надо, что ты от меня хочешь. Если смогу, договоримся о цене, и делу конец! - Гарсия видел, что перед ним хитрый, опытный и решительный человек, хотя на первый взгляд этого сказать было нельзя.
Кинтана выпил еще рюмку и, не проронив ни слова, пристально уставился в глаза Гарсии.
- И что ты можешь? - наконец спросил гость.
- Чистые листы бумаги со штампом и печатью завода, чистые бланки удостоверения. Возьму дорого. Не уверен я. Попадешь им снова в руки - ведь выдашь меня.
- Не годится. Деньги, говорю, есть. Здесь надоело, понимаешь? Туда хочу. Туда, где кока-кола настоящая. Понимаешь? Рыбаки знакомые есть? Кинтана рисковал, но, видно, страх перед мыслью вновь оказаться в органах революционной безопасности лишал его терпения и выдержки.
- Рыбаки есть, но... среди них сейчас трудно найти кого надо. Большинство довольны. Да теперь в одиночку никто и не выходит, - ответил Гарсия, растягивая слова, словно обдумывал еще что-то.
- Три кольца с крупными бриллиантами, два золотых браслета, портсигар и сотня новеньких "гамильтонов"1. Но чтобы наверняка!
1 Гамильтон, Александр (1757 - 1804) - государственный деятель США, ближайший сподвижник Вашингтона. Портрет Гамильтона изображен на десятидолларовом банкноте.
- Есть одна возможность, но будет дороже. Рискованно! Зря не хочу пачкаться. Да и человеку, от которого зависит, надо крупно дать.
- Кто он?
- Есть один. С ним-то будет наверняка, если согласится. Но не знаю. Парень молодой, деньги любит... Строгой дисциплиной очень недоволен...
- Лейтенант, шахматист, что...
Но Кинтана недоговорил. Луис Гарсия опрокинул стул, одним прыжком оказался рядом, ударил гостя по скуле, вывернул ему правую руку и вытащил у него браунинг из-за пояса под рубашкой.
- Говоришь, вышел вчера? Подлец! Кому служишь? Тихо! - Гарсия свободной рукой открыл дверцу шкафа и вынул длинный узкий мешочек, набитый дробью. - Отобью легкие - всю жизнь кровью харкать будешь. Откуда тебе известно о шахматисте?
Побледневшее лицо Кинтаны медленно розовело. Он с трудом проговорил:
- Отпусти! Извини. Тебя проверял. Вышел я раньше. Дело ведь серьезное. Кому охота здесь умирать? Боялся, что завалишь, вот и проверял.