– Королева Малта и король Рейн, – предостерег я Ланта, – и их сын. Они будут первыми, кто поприветствует ее.
И они были первыми. Даже драконы Кельсингры держались на почтительном расстоянии – нечто, чего я не ожидал. Тинталья неторопливо сложила крылья, дважды встряхнув ими, словно желая убедиться, что каждая чешуйка на своем месте, прежде чем постепенно закрыла их под хор восхищенных вздохов собравшихся. Когда Рейн и Малта появились вместе с Фроном, следующим за ними по пятам, мне стало ясно, что Малта успела торопливо прихорошиться, а Рейн надел чистую тунику и пригладил волосы. Фрон улыбался в благоговейном изумлении, но выражение лица Малты было более сдержанным, почти холодным, когда она спустилась по ступенькам, чтобы предстать пред Тинтальей. Королева к королеве, осознал я, несмотря на разницу в размерах.
Рейн шел рядом с Малтой, но в шаге позади, когда королевы вышли вперед поприветствовать друг друга. Тинталья изучала Малту, ее шея выгнулась, а глаза медленно вращались, пока она осматривала ее. Выражение лица Малты не изменилось, когда она равнодушно сказала:
– Итак, ты вернулась в Кельсингру, Тинталья. На этот раз твое отсутствие было долгим.
– Разве? Для тебя возможно, – рев драконицы был музыкальным, и вместе со звуком голоса разносились ее мысли. – Ты должна помнить, что драконы не измеряют время в крохотных капельках дней, которые кажутся столь значительными людям. Но да, я вернулась. Я прибыла пить. И чтобы меня хорошо вычистили.
Как будто наказывая Малту за упрек, драконица проигнорировала Рейна и качнула головой, чтобы посмотреть вниз на Фрона, который взирал на нее с обожанием. Глаза драконицы завращались с нежностью. Она склонилась и выдохнула на него, и я увидел, как одежда мальчика пошла волнами от ее дыхания. Внезапно она вскинула голову, а затем с негодованием уставилась на него.
– Это мое! Кто вмешался в его изменения? Какой глупый дракон осмелился изменить то, что принадлежит мне?
– Ты имеешь в виду, кто осмелился спасти ему жизнь? Кто осмелился исправить его тело так, чтобы ему не приходилось выбирать между пищей и дыханием? Об этом ты спрашиваешь? – требовательно переспросила Малта.
Взгляд Тинтальи перепрыгнул на Малту, ее горло и щеки покрылись красными пятнами, а чешуйки на шее резко встопорщились в ряд гребней. Я думал, королева Малта, по крайней мере, отступит. Вместо этого она шагнула вперед, Рейн одновременно переместился с ней, все также держась рядом. Я был поражен, увидев схожий румянец, окрасивший гребень из плоти над ее лбом. Малта стояла, уперев руки в бедра и запрокинув голову. Узоры на чешуйках ее лица повторяли в миниатюре, как в зеркале, узоры Тинтальи.