Когда приблизился Смоляной, моросил дождь. Мотли цеплялась за плечо Персиверанса, плотнее пригибая голову от дождя. Лант встал позади него. Спарк – рядом с Янтарь. Мы подошли достаточно близко, чтобы наблюдать, и достаточно далеко, чтобы не мешаться. Рукой в перчатке Янтарь опиралась о мое запястье. Я рассказывал ей приглушенно:
– Река стремительная, глубокая и, несомненно, холодная. Бледно-серая, с илом и кислым запахом. Когда-то берег здесь был больше. За многие десятилетия река пробралась в Кельсингру. Здесь есть еще два корабля. Они оба простаивают. Смоляной – речная баржа. Вытянутая, весла длинные и низко к воде. Сильная женщина у рулевого весла. Корабль прошёл вверх по реке на противоположной стороне и теперь, преодолевая течение, повернул назад и движется с потоком. Без носового украшения, – я был разочарован. Я слышал, что носовые фигуры на кораблях могли двигаться и говорить. – На его корпусе нарисованы глаза. Он быстро приближается, и два матроса присоединились к женщине у руля. Экипаж борется с течением, чтобы корабль причалил здесь.
Когда люди на пристани подхватили лини с приблизившегося к докам Смоляного и обмотали вокруг палов, баржа взвилась, как норовистая лошадь, и вода разбилась о ее корму. Было нечто странное в том, как корабль сражался с течением, но я не мог понять, что именно. Вода вспенивалась вокруг него. Лини и доковые бревна заскрипели, приняв его вес.
Некоторые лини затягивались сильнее, а другие ослаблялись, пока капитан не был удовлетворен тем, как его корабль пришвартован к пристани. Грузчики ожидали со своими тележками, и один высокий Элдерлинг улыбался, как может лишь человек, надеющийся увидеть улыбку возлюбленной. Алум. Так его звали. Я смотрел на палубу и вскоре заметил ее. Она все время двигалась, передавая команды и помогая Смоляному причалить быстрее, но дважды я заметил, как ее глаза блуждали по толпе приветствующих. При виде возлюбленного Элдерлинга ее лицо просияло, и она, казалось, задвигалась сноровистее, будто выставляя напоказ свое мастерство.
Трап был сброшен вниз, и высадилось около десятка пассажиров, с вещами в мешках и сумках. Переселенцы вышли на берег нерешительно, в изумлении или, возможно, в смятении глядя на полуразрушенный город. Я задался вопросом, что они себе представляли и останутся ли здесь. По отдельному трапу засновали грузчики, как колонна муравьев, разгружающих корабль.
– Это лодка, на которой мы будем путешествовать дальше? – с сомнением спросила Спарк.
– Именно.
– Я никогда не была на лодке.
– Я уже бывал на маленьких лодках. Гребные лодки на Ивах. Никакого сходства, – глаза Персиверанса блуждали по Смоляному. Его рот был слегка приоткрыт. Я не мог сказать, был ли он обеспокоен или воодушевлен.