У жителей Внешних Островов есть специальное слово для подобной отваги. Они называют ее финблед — "последняя кровь". Они верят, что перед смертью в крови мужчин или женщин пребывает особый дух. Согласно их преданиям, только в такой момент человек может обрести подобное мужество.
Эта храбрость устрашает: в тяжелейших случаях она может двигать человеком месяцами, пока он сражается со смертельной болезнью или следует своему долгу, хотя это ведет его к неминуемой гибели. Финблед озаряет все в жизни человека жутким сиянием. Все отношения предстают в истинном свете, такими, какими они всегда были в настоящем и прошлом. Все иллюзии тают. Обман становится также очевиден, как и правда.
Фитц Чивэл Видящий.
Со вкусом коры, растекшимся по языку, до меня стали доходить звуки поднявшейся вокруг суматохи. Я приподнял голову и попытался сфокусировать воспаленные глаза. Я висел у Ланта на руках, а рот заполняла знакомая горечь эльфовой коры. Кора приглушила мою магию, и я начал яснее осознавать обстановку. Левое запястье пронизывала резкая боль, как будто его прижгли каленым железом. Пока хлынувший через меня Скилл излечивал и изменял всех, к кому я прикасался, мое восприятие окружающего было притуплено, но теперь я понимал, что меня обступили люди, их голоса эхом отражались от величественных стен пышного зала Элдерлингов. В воздухе висел запах страха и пота. Я был пойман в тиски толпы, одни Элдерлинги продирались прочь от меня, другие проталкивались ближе. Так много народа!
Кто-то тянул ко мне руки с мольбой:
— Прошу! Пожалуйста, в последний раз!
Другие, проталкиваясь прочь, кричали:
— Пустите меня!
Сильнейшее течение Скилла, окружавшее и проходившее сквозь меня, ослабло, но не пропало. Эльфовая кора Ланта была того некрепкого сорта, который выращивали в Шести Герцогствах, и, судя по вкусу, давно залежалась. Здесь, в городе Элдерлингов, Скилл был столь силен и близок, что я сомневался, что даже делвен-кора могла бы полностью отрезать меня от него.
Но и этого было достаточно. Я ощущал Скилл, но больше не был его рабом. Усталость от того, что я позволил себя использовать, сковала мои мышцы именно тогда, когда я больше всего в них нуждался. Генерал Рапскаль вырвал Шута у меня из рук. Элдерлинг схватил запястье Янтарь и поднял ее руку вверх с воплем:
— Я говорил вам! Говорил, что они воры! Посмотрите, ее рука в драконьем Серебре! Она нашла колодец! Она обокрала наших драконов!
Спарк вцепилась в другую руку Янтарь, пытаясь высвободить ее из хватки генерала. Ее зубы обнажились в оскале, черные кудри буйно растрепались. Крайний испуг на покрытом шрамами лице Янтарь парализовал и привел меня в панику. Все годы лишений, пережитые Шутом, отразились в этой гримасе. Ее лицо превратилось в маску из костей, красных губ и нарумяненных щек. Я должен был прийти Шуту на помощь, но мои колени подогнулись сами собой. Персиверанс сжал мою руку.