- Когда мы покинули Аслевджал, чтобы вернуться в Клеррес… - сказал он внезапно. – Это была идея Прилкопа. Я все еще восстанавливался после всего, что произошло. Я не чувствовал себя достаточно знающим, чтобы наметить свой собственный путь. Он всегда хотел вернуться в Клеррес. Страстно желал этого, так много лет. Его воспоминания об этом месте всегда отличались от моих. Он пришел из времен, когда Служители еще не были порочны. Из времен, когда они действительно служили Белому Пророку. Когда я рассказал ему о своем времени там, о том, как они поступали со мной, он пришел в ужас. И тверже, чем когда-либо, решил, что мы должны вернуться, чтобы все исправить.
Внезапно он вздрогнул, обхватил себя руками и ссутулился. Я повернулся к нему. В бледном свете звезд на потолке он выглядел очень старым и маленьким.
- Я позволил ему уговорить меня. Он был… я надеялся, что он... у него очень большое сердце, Фитц. Даже после того, как он видел все, что сделала Илистор, он не мог поверить, что Служители теперь служат только алчности и злобе.
- Илистор?
- Ты знал ее как Бледную Женщину.
- Я не знал, что у нее есть другое имя.
Его губы изогнула слабая улыбка.
- Ты думал, что когда она была младенцем, ее называли Бледной Женщиной?
- Я… ну, нет. На самом деле я никогда об этом не думал. Ты называл ее Бледной Женщиной!
- Называл. Такова старая традиция, или, быть может, суеверие. Не называй истинное имя того, чье внимание не хочешь привлечь. Возможно, оно пошло от тех дней, когда драконы и люди привыкли уживаться в одном мире. Тинталье не нравилось, что люди знают ее истинное имя.
- Илистор, - тихо сказал я.
- Она ушла. И все же я избегаю ее имени.
- Она действительно ушла, - я вспомнил о ней, какой видел ее в последний раз. Ее руки оканчивались почерневшими обрубками костей, длинные волосы свисали вокруг лица, вся обманчивая красота исчезла. Я не хотел думать об этом, и был благодарен, когда он снова заговорил, мягко размывая границы слов:
- Когда я вернулся с Прилкопом в Клеррес, Служители сперва были… поражены. Я говорил тебе, что был тогда очень слаб. Будь я в себе, я был бы гораздо более осмотрителен. Но Прилкоп ждал лишь мира и покоя, потрясающего возвращения домой. Мы вместе пересекли дамбу, и все, кто видел его, знали, кто он - пророк, который выполнил дело своей жизни. Мы вошли, и он отказался ждать. Мы отправились прямо в комнату для аудиенций, принадлежащую Четверым.
В тусклом свете я наблюдал за его лицом. Начала появляться улыбка. Исчезла.
- Они лишились дара речи. Испугались, возможно. Он откровенно сообщил, что их поддельный пророк провалился, и что мы выпустили Айсфира в мир. Он был бесстрашен, - он повернулся ко мне. – Женщина закричала и выбежала из комнаты. Не уверен, но, думаю, это была Двалия. Так она услышала, что руки Бледной Женщины были съедены, и как она умерла в холоде, как она голодала и замерзала. Илистор всегда презирала меня, а в тот день я получил и ненависть Двалии.