Как наследница легата Мэйфейров я могла свободно снимать деньги с наших зарубежных счетов, и мне удавалось ускользать от родных, которые бросились на мои поиски. У нас с Лэшером было достаточно средств для путешествия. В долине Доннелейта на него нахлынули воспоминания, но очень скоро его потянуло обратно в Штаты.
Я выбрала Хьюстон. Мне казалось, что там мы сможем осесть, сохранив инкогнито, и у меня будет возможность заказать оборудование для лаборатории и провести нужные исследования. Я не подозревала, что это как нельзя лучше подходило Лэшеру. Потерпев неудачу со мной, он оставлял меня, связанную, голодную, на грани безумия, и подолгу не возвращался. Лишь много позже я узнала, что он отправлялся в Новый Орлеан и спаривался там наугад с женщинами рода Мэйфейр. Естественно, у его жертв были выкидыши – несчастные женщины одна за другой умирали от кровотечения.
Семья была в панике.
И они не могли отыскать Роуан, которая бросила Майкла ради чудовища. А Роуан тем временем превратилась в пленницу. Вскоре к каждой женщине клана приставили вооруженную охрану. Лэшер заявился на Первую улицу и едва не добрался до Моны.
Но Мона за время моего отсутствия успела забеременеть от Майкла и, сама о том не подозревая, уже вынашивала Талтоса.
Наконец, когда я уже не надеялась выжить, я сама забеременела. И дитя заговорило со мной из утробы – телепатически, без слов. Оно произнесло это самое слово: Талтос – и назвало мне свое имя: Эмалет. Эмалет рассказывала мне о временах, которые не мог вспомнить даже ее отец. Я велела ей после появления на свет отправиться в Новый Орлеан, к Майклу, рассказала о доме на Первой улице. В случае моей смерти она должна была сообщить об этом Майклу.
Лэшер ликовал, когда услышал голос ребенка, ведь скоро у него наконец-то появится невеста. Он стал обращаться со мной менее жестоко, и я, выбрав момент, сбежала. В вонючем тряпье я добралась до шоссе.
Но добраться до дома мне не удалось. Меня нашли на придорожной автостоянке, я потеряла очень много крови, очевидно, после выкидыша, и была в коматозном состоянии. Никто не знал, что я родила Эмалет, и она, бедная сирота, не в состоянии помочь мне, лишенная материнского молока, отправилась пешком в далекий путь – в Новый Орлеан.
Меня срочно отправили домой. В больнице, чтобы остановить внутреннее кровотечение, врачам пришлось удалить матку. Вероятно, эта операция спасла меня от болезни, которая потом чуть не уничтожила Мону. Но мой мозг был поврежден, и я оставалась в глубокой коме.
Я лежала без сознания наверху, когда Лэшер, переодетый священником, проскользнул мимо охраны в дом и обратился к Таламаске и к Майклу с просьбой оставить ему жизнь. В конце концов, он ведь был бесценным экземпляром для изучения. Он рассчитывал, что его спасет Таламаска. Обрушил на них историю своей прошлой жизни. Исследование жизни невинных Талтосов – настоящее счастье. Но Лэшер не был невинен. Он нес смерть. Майкл схватился с ним и убил. Вот тогда и закончилась долгая пора гнетущего влияния Лэшера на род Мэйфейр. Я все еще была в коме, когда Эмалет пришла ко мне и поделилась со мной своим молоком.