– Они мертвы. Они уже давно умерли. Вероятнее всего, сразу после того, как их сюда поместили.
– А может, и нет! – с отчаянием в голосе возразила Мона. – Может, они способны перенести холод, который не можем перенести мы.
У нее тряслись губы, она была такой потерянной и хрупкой в своем черном платье со страусиными перьями.
– Их больше нет, – настаивала Роуан.
Слова ее звучали не жестоко, но очень серьезно. Я видел, что она изо всех сил старалась не дать волю слезам.
Миравиль опять начала причитать:
– Отец… Мать…
– Следы разложения налицо, – сказала Роуан. – Температура не всегда поддерживалась на одном уровне. Они умерли не от удушья. Они уснули, как люди, замерзающие в снегу.
В конце они, возможно, еще были теплыми и умерли во сне.
– О, это так прекрасно, – совершенно искренне сказала Миравиль. – Ты так не думаешь, Мона? Так мило. Лоркин, ты не думаешь, что это чудесно?
– Да, дорогая, – тихо ответила Лоркин. – Тебе не надо больше о них беспокоиться. Их цель достигнута.
Лоркин так долго молчала, что этот ее порыв застал меня врасплох.
– И какова же была их цель? – спросил я.
– Они хотели, чтобы Роуан узнала о том, что с ними случилось, – спокойно сказала Лоркин. – Чтобы Скрытый народ не исчез с лица Земли.
Роуан вздохнула. Невыразимая печаль отражалась на ее лице.
Потом она развела руки в стороны и выпроводила нас из кухни – так врач уводит посетителей от смертного ложа.
Мы вышли на теплый воздух. Окружающий пейзаж казался таким благостным, мерно накатывали на берег волны, остров очистился от насилия.
Я посмотрел на освещенные дома, на темную массу джунглей и еще раз исследовал их на предмет присутствия людей или Талтосов. Плотность живых тварей была так велика, что разобраться, кто есть кто в этих джунглях, мне было не под силу.
Я чувствовал себя совершенно опустошенным, но в то же время меня крайне волновали оставшиеся в живых Талтосы. Что конкретно ожидало их в недалеком будущем? Команда ассистентов с замороженными телами на носилках пробежала мимо нас к самолету. Мы же, не торопясь, шли по взлетно-посадочной полосе.
– Отец действительно просил об этом, он хотел, чтобы их заморозили? – искренне спросил Оберон, в его голосе больше не слышались пренебрежительные интонации. – Он добровольно пошел на такую смерть?
– Так Родриго всегда говорил, – ответила Миравиль, всхлипывавшая в объятиях Стирлинга. – Отец сказал мне, чтобы я спряталась от плохих людей, поэтому меня с ним не было. Они нашли меня только на следующий день. Мы с Лоркин укрылись в домике рядом с теннисными кортами. Мы не знали, что произошло. Мы больше не видели ни Отца, ни Мать.