И еще был Джулиен, который отнюдь не намеревался предстать передо мной именно сейчас и попасться на глаза Квинну. Я тщательно обследовал вечернюю толпу: «Ну где же ты, жалкий трус, второсортный фантом, чертов неумеха?»
Квинн не сбился с шага, а только слегка повернул голову.
– В чем дело? – спросил он. – Почему ты думаешь о Джулиене?
– Я все расскажу тебе в свое время, – вполне серьезно сказал я. – Но позволь спросить: когда ты впервые увидел призрак дяди Джулиена…
– Да?
– Что ты почувствовал? Какие вибрации? Он хороший призрак? Или плохой?
– Хм, ну, очевидно, хороший. Пытался сказать мне, что у меня мэйфейровские гены. Пытался уберечь от меня Мону, чтобы мы не произвели на свет «жуткого мутанта», вроде тех, что время от времени рождаются в их семье. Добрый призрак. Я тебе рассказывал эту историю.
– Да, конечно, – ответил я. – Добрый призрак и жуткий мутант. Мона говорила тебе что-нибудь о мутациях? О потерянном ребенке?
– Возлюбленный босс, что тебя так беспокоит?
– Nada[11], – ответил я.
Еще не пришло время рассказать ему…
Мы подошли к дому. Охранники дружелюбно кивнули.
Я дал им на чай. Для смертного в рубашке с длинным рукавом этот вечер был невыносимо жарким.
Поднимаясь по металлической лестнице, мы слышали клекот клавиатуры компьютера, потом гудение принтера.
Мона в том же белом наряде, что и накануне вечером, вылетела из спальни, держа в руке лист бумаги.
– Вот, послушайте, – сказала она. – Хоть этот опыт бесспорно порочен, поскольку он подразумевает уничтожение живых людей, это, неоспоримо, мистический опыт. Ну, как вам?
– Это все, что ты написала? – удивился я. – Один абзац? Сочини еще что-нибудь.
– Хорошо.
Мона убежала обратно в спальню и застучала по клавиатуре. Квинн подмигнул мне и улыбнулся, потом подхватил чемоданы и пошел вслед за Моной.
Я вошел в свою спальню, как раз напротив их комнаты, щелкнул выключателем, зажигая люстру, потом, содрогаясь от отвращения, стянул с себя всю одежду и зашвырнул ее в стенной шкаф. Напялив на себя коричневую хлопчатобумажную водолазку, черные брюки и легкий черный пиджак с четким переплетением шелковых и льняных нитей и пару совершенно новых мягких туфель, я стал похож на манекен. Тщательно расчесав волосы, я с минуту постоял перед зеркалом, наслаждаясь состоянием абсолютного покоя.
А потом подошел к кровати и растянулся на атласном стеганом покрывале, накрывшись пухлым атласным одеялом.
Достаточно темно. Я уткнулся лицом в подушки, коих в моем распоряжении всегда было великое множество, напряг все свои мышцы и как бы разорвал связь с окружающим миром.