– Это их секреты, – упорствовала Мона. – Пойми, я избежала всего этого благодаря тебе, вам обоим. Но Роуан некуда деваться. Разве что в Мэйфейровский центр. Больше некуда. Но я намерена добиться от нее правды. Пыталась она найти моего ребенка или нет? Обманывала ли она меня?
– Зачем ей тебя обманывать? – спросил Квинн. – Какой у нее мотив? Как ты не поймешь, Мона, без твоей помощи нам с Лестатом не разобраться во всем этом.
Мона помрачнела. Она была так хороша, что никакие черные мысли не могли повлиять на ее красоту.
– Не знаю, – Мона отбросила волосы назад, – просто у меня иногда возникает такое чувство, что у Роуан есть кто-то из них… Мутация, другой вид… Она будет держать их под замком, пока не проведет все возможные анализы их плоти, их грудного молока, крови, пока не узнает, как их можно использовать для людей.
– Другой вид? – переспросил я.
Мона вздохнула.
– Все дело в их молоке, оно целебное. Я часто лежала там, в темной палате, и представляла, что где-то в здании заперта моя дочь. Просто фантазировала. Роуан давала мне разные микстуры. А я представляла, что в них подмешано молоко моей дочери. Все вертелось вокруг мутации. Но сейчас это уже не важно. Сейчас главное – помочь Роуан, и я намерена узнать у нее правду… Как мне найти мою дочь.
– Ты все еще хочешь отыскать ее? – переспросил Квинн, словно не понял, о чем говорила Мона. – Даже теперь, после того, что с тобой произошло?
– Да, – подтвердила Мона. – Особенно теперь. Я ведь больше не человек. Теперь мы на равных, я и Морриган. Понимаешь? Морриган будет жить столетия, и я тоже! Конечно, если Роуан не обманывала меня все эти годы, если она не знает, где сейчас моя дочь, если моя дочь еще жива.
– Другой вид, – сказал я. – Не мутация. Дети, которые сразу после родов вырастают до зрелого состояния.
– Проклятие нашей семьи… Я не могу объяснить всего, – оправдывалась Мона. – Как вы не понимаете? Только очень немногие из Мэйфейров знают, что произошло. Все остальные живут в счастливом неведении! В этом вся ирония. Семья такая большая, такая хорошая, просто замечательная. Они действительно не имеют понятия о том, что произошло. Они ничего не видели, не испытали на себе, они не сознают…
– Мне понятна твоя верность семье, – сказал я. – Но ведь теперь семья – это мы, Квинн, ты и я.
Мона кивнула.
– Все так, но я Мэйфейр и не могу это изменить. Никак. Даже Темная Кровь не изменит этого. Я Мэйфейр, и поэтому мы должны пойти к ним. У меня нет выбора.
– Когда дядя Джулиен явился к Квинну, – сказал я, – чтобы сообщить о том, что в его жилах течет кровь Мэйфейров, он знал о других особях? Он опасался, что у Квинна могут оказаться нужные им гены?